Самый долгий день нашей жизни (СИ)

— Я говорю сейчас ровно то, что озвучил сам Фред в тот злополучный вечер. — Все-таки Джон решился заговорить снова. — Я не хотел в это верить не меньше твоего, но… я был там. И на свою беду хорошо помню, что тогда происходило. Королева-шлюха, которая обводит вокруг пальца сильных мира сего, крутит ими, как хочет, и победно пьет шампанское. Брай, включи-ка мозги! Это был победный рапорт Фреда, его попытка, повернуть ситуацию к своей выгоде. Песня получилась клевая, а вот попытка… попытка провалилась. Его запала и гордо поднятой головы хватило ненадолго. Давай будем честными хотя бы сами перед собой — никого, кроме нас, тут нет. Ни ты, ни я, ни Роджер не заметили, когда вдруг все пошло не туда. Точнее, заметили, но решили, что у Фреда просто звездная болезнь. Корона, блядь, давит на голову! Помнишь, на саундчеке в Рэйнбоу в ноябре того же семьдесят четвертого, не ты ли, высокоморальный мистер Мэй, назвал Фреда «шлюхой»? В шуточку назвал, просто поддразнивая. А что вышло? Два часа его найти не могли.

Брайан весь сжался и, уцепившись обеими руками за край стола, вновь опустился на ближайший стул.

— Джон… Джон, что ты говоришь! Очнись! Я… — Он сам не замечал, что у него трясутся губы.

— Теперь-то ты понимаешь, что по самому больному, сволочь, ударил и даже не заметил? Разумеется! У самого-то корона на голове крепко сидела, не отодрать. Ты же у нас ни разу не шлюха. В обтягивающих штанах перед залом не прыгаешь. Нет, ты — король-эльф, возвышенный и недоступный. С чего бы тебе быть шлюхой? Только вот этот клоун Фредди за тебя, прекрасного, отдувался. Чтобы ты не загнулся в больничке и от депрессии в психушку не угодил. Вот скажи мне, ты бы ради него поступил также, а?

Брай не ответил — просто не отыскал сил.

— То-то же! Так что замолчи и слушай дальше. Это только цветочки…

***

20-е сентября 1979 года

— Видишь, Джонни-бой? Я обещал, что не отдам ни Брая, ни Роджа, ни тебя? Вот и не отдал…

Сколько раз Фредди сам с собой прокручивал в голове разговор, подобный этому, смутно чувствуя, что любой тайне рано или поздно приходит конец. Истина так или иначе выплывет наружу. Кто-нибудь обязательно проболтается. Тот же Нельсон не преминет ткнуть носом в дерьмо при любом удобном или неудобном случае. И что тогда?

Осознавать, что живешь, как преступник, которого могут в любой момент поймать за руку, было мерзко. Не думать об этом — никак. Пока было, к чему стремиться, он просто шел вперед, не замечая всей этой грязи, не думая о ней. Но потом, получив все, что хотел, он остался со своими демонами один на один.

Сколько раз он клялся сам себе приложить все усилия, всю энергию своей неугомонной натуры, лишь бы оградить парней от мерзкой, отвратительной правды. У них своя жизнь. Хорошая жизнь — благополучная, даже по-своему счастливая. Он же спустил все, что у него было, в унитаз. Зачем парням копаться в этих подробностях? Пусть думают, что их успех — результат труда, ума и таланта. В чем-то это и вправду было так. Труда, ума, таланта, а еще… еще того, что он таки продал душу дьяволу. Этому вонючему дьяволу, который называется шоу-бизнесом.

Теперь, когда его наконец спросили напрямую, он, еще толком не зная, как поступит, совершенно ясно понимал, чего не станет делать — он не собирался юлить и отнекиваться. Еще год или два назад — возможно, но сейчас в этом уже не было никакого смысла. Все чувства давно выгорели, оставив только глухое отчуждение. Пусть Джон думает, что хочет. Надоело…

— Почему ты молчал? — спросил Джон тихим, мертвенным голосом, еще не вполне осознав, что все, чему он так отчаянно не хотел верить, оказалось правдой. В один миг в памяти вспыхнули и «Killer Queen», и Колизей. Много-много странных, на первый взгляд ничего не значащих эпизодов из прошлого, пробуждавших у него омерзительные въедливые мысли, которые он всякий раз старался гнать прочь, посмеиваясь над собственной мнительностью. Странная фраза, обороненная Нельсоном в аэропорту в Японии. Внезапное появление Рида, их с Фредди постоянные перегляды и недомолвки…

Да уж, шутка, которую он хотел провернуть, чтобы поднять Фреду настроение, оборачивалась чем-то страшным. Все, что он знал до сих пор, медленно, но верно распадалось на множество осколков, под которыми проступала совсем иная картина.

Он внимательно смотрел на Фреда, который по-прежнему лениво цедил шампанское, и пытался поймать его взгляд, то и дело скачущий от фигуры бармена у стойки к широкому окошку, выходящему на оживленную Эбби-Роуд, но пока безуспешно. Тот умело прятал глаза.

— Глупый вопрос. Разве ты на моем месте стал бы рассказывать? — Фредди облизнул внезапно пересохшие губы и добавил: — Только не надо делать такое лицо, дорогой. Кому-то из нас все равно пришлось бы… В шоу-бизнесе ничего не дается просто так. Да и где вообще дается? Всегда есть спрос на самые мерзкие предложения. Связи — вот что важнее любого таланта. Связи и бабло. Включи-ка телик — кто там только не поет! Неужели все — большие таланты?

— Считаешь, что мы не имели права знать?

Фредди помотал головой и нервно улыбнулся.