Самый долгий день нашей жизни (СИ)

Вот теперь он, вроде бы, рассказал обо всем честно, опустив только кое-какие мерзкие подробности, вроде событий, связанных с Миннсом. Он был готов признать, что перегнул палку, когда насмешливо заявил, что «его любви хватит на двоих и даже на троих», но тогда ему хотелось поглядеть, до каких еще пределов этот человек способен унижаться. Весь остаток вечера он просил прощения у Джо за эту сцену, опасаясь, как бы парень не подумал, что нужен был ему лишь для того, чтобы избавиться от надоевшего любовника.

— А почему ты вдруг так захотел ему помочь? — спросила Мэри с долей скепсиса. — Вроде, у нас с тобой честный разговор? Этот Джо — взрослый мальчик и мог бы сам решить свои проблемы, разве нет? Прости, но раньше за тобой подобного не водилось.

— То есть, подбирать проституток с панели и пытаться выглядеть благородным рыцарем в собственных глазах — это самообман и ложный альтруизм? — Фредди вяло улыбнулся. Пожалуй, с этим он поспорить не мог.

— Ну, допустим, что так. Это ведь не благотворительность, Фредди. Непонятно еще, как аукнется…

Фредди слегка вздрогнул и устремил на Мэри исполненный горечи взгляд. Что-то подсказало ему, что наступил момент, ради которого он и позвал ее сюда. И что если он не расскажет все сейчас, то сойдет с ума, потому что в мире нет другого человека, которому он мог бы доверить свою самую глубокую и самую отвратительную тайну.

— Может, я бы никогда не стал помогать этому парню, если бы сам не был на его месте. Кто знает…

Мэри уставилась на него, не моргая.

— Фредди, ты о чем? — с каким-то глухим и бессмысленным смешком спросила она. — На каком таком «его месте»? Что ты несешь? Ты не пьян?

— К сожалению, нет, — усмехнулся Фредди. Он бы никогда не отважился признаться, пока они были вместе, но сейчас им и впрямь больше нечего скрывать друг от друга. — Мы же с тобой договорились, никаких тайн…

***

Разговор продолжался допоздна.

Мэри вцепилась в бокал мертвой хваткой. Она не могла заставить себя поверить в реальность происходящего. То, что сейчас говорил Фредди, регулярно прикладываясь к коньяку и глядя в одну точку, переворачивало ее душу. Он признавался в самых постыдных и мерзких вещах — так, по крайней мере, ему казалось.

По ее щекам катились слезы, которые Мэри, целиком прогруженная в его рассказ, попросту не чувствовала. Боже, в каком аду он жил! Она и представить себе не могла ничего подобного. Даже когда поняла, что между ними не все в порядке. Даже когда человек рядом с ней начал устрашающе меняться на глазах, она списывала это на разные мелочи…

— Видишь, дорогая, я — урод, самый грязный из всех возможных, — сказал Фредди с болезненной улыбкой. Пришла пора признаться в главном. Хотя бы самому себе. — Я не могу спать с теми, к кому по-настоящему привязан. С теми, кого люблю… Понимаешь? Эта сука Нельсон… он что-то сломал во мне. Что-то полетело к чертовой матери в моих настройках!..

Понимание этого теснилось где-то в подкорке уже давно и окончательно оформилось после истории с Джо, с которым, за исключением той ночи в Спрингфилде, у него ничего не было и не могло быть. Женщины, мужчины — неважно. Каждый раз, влюбляясь в кого-то, ему начинало казаться, что в сексе он грязно использует этого человека.

— Прости меня. Нам было так хорошо вместе. Так… — Дальше говорить Фредди не смог. Голос ломался.

Мэри выбралась из кресла и поставила бокал на столик, с удивлением обнаружив, что бутылка почти пуста. Она не чувствовала опьянения — только горечь на губах, как от глотка абсента.

Приблизившись к Фредди, она крепко обняла обеими руками его напряженные плечи, провела ладонью вдоль лопаток, осознавая как никогда, что только перед ней он может быть таким открытым и уязвимым.

Он нежно выдохнул ее имя, отхлебнув еще нелюбимого коньяка. Казалось, своим прикосновением Мэри потревожила омут, полный тревожных мыслей и самых глубинных страхов.

— Я тебе не мерзок? — Его изумление было непритворным. — Я думал… Блядь, я сам себе противен!

— Фредди, я все еще люблю тебя.

Не находя больше слов, она продемонстрировала левую руку, безымянный палец которой по-прежнему обхватывало изящное кольцо. Эмиттер был выполнен в форме крохотного жука-скарабея, держащего в руках зеленый, с темными разводами, камень.

— Я люблю тебя так же, как в тот день, когда ты подарил его, помнишь? — Она уткнулась ему в плечо и ласково погладила руку, не разжимая объятий.

Ничего не изменилось. Не понятно только, к счастью или нет…

— Спасибо тебе, моя золотая. — Он поцеловал ее лоб.

— Пошли спать, а? Я хочу просто лечь рядом с тобой и уснуть…

— Пошли. Придется мне поковыряться в своих пижамах, ведь ты достойна самой красивой! Королевской. Ты — моя Королева эльфов. Навсегда!

Мэри улыбалась сквозь слезы.

— Давай, Фредди, мать твою, Меркьюри, поднимай задницу с дивана и веди меня в свою роскошную спальню. Проведем самую лучшую ночь в нашей жизни — будем смотреть красивые сны.

***

25-е декабря 1973 года

— О, еще один подарок! — Мэри в растерянности приняла из рук Фредди объемную коробку, которая показалась ей до странности легкой.