Читаем Самый темный час (СИ) полностью

Он не может просто так уйти. Ни демон, ни дракон.

Но слова никак не желали проходить сквозь горло. Неуместность. Ненужность..

Или он просто не может связать и пары слов?

Что-то вокруг изменилось и дракончик слетел с гребня Левиафана, перелетев к графу на плечо и уткнувшись мордой в ухо.

А перед Себастьяном занимался огонь, светлый и яркий столп пламени, что обжигал сильнее обычного, но так и не заставил демона шагнуть от дракона.

Тишина, что оказывается была почти непроницаемой все это время, раскололась на отзвуки шумящего огня и отдаленный шорох ветра в листве.. Звук падающих с высоты капель воды, разбивающихся о гладкую поверхность озера..

Отстранено заметив, что орган невероятно изящно и правильно вписался бы в этот природный оркестр, Себастьян прикрыл глаза, а в следующий миг – воздух наполнился новым звуком, что точно так же правильно слился с тоской природы. Голосом.

Демон начал совсем тихо, словно читая давно заготовленные слова с листа, не особо старательно соблюдая ритмическую часть. Хрипловато, с предательской дрожью в голосе.

Он никогда не слышал эту песню. Он не сочинил эти слова сейчас. Они просто появились.

И озадачиваться Себастьян не стал, теперь уже открыв глаза, устремив взгляд в огонь, уже не различая рассыпающийся силуэт Левиафана, продолжая петь, постепенно набирая громкость и уверенность. Голос окреп и теперь звучал чисто и мелодично. И даже этот переход от почти хрипа к глубине голоса был правильным и уместным.

О чем он пытался сказать? Он понимал эти слова, хоть и не знал этого языка. Но не смог бы перевести их дословно. И не нужно.

В нотах проскользнул упрек, но в постепенно нарастающем звуке этой песни, он затерялся.

Огонь погас, оставив на месте падения дракона ровный выжженный круг травы и черный столб обелиска, устремленный ввысь. Верхушка его терялась в низких облаках.

Голос дрогнул. На щеках осталось ощущение ветра, холодящего влагу.

Уже заготовленные слова последнего куплета замерли внутри.

Заминка. Секунда, вторая и.. слова подхватывают другие голоса. Множество разных, сливающихся в общий хор.. Негромкий, словно только для того и звучащий – фоном. Ангелы..

Взгляд перемещается к небесам.

Сомнение. Раздражение..

И все это исчезает в миг.

Все правильно. Это общая печаль. Даже они чувствуют эту утрату.

Осознание очередной глупости.

И голос вновь соглашается с ним сотрудничать. Сглотнув, демон закончил свою песню.

И в этот миг рядом возник первый.. скорбящий. Дьявол.

Дядя не сказал ничего. Молча прошел мимо Себастьяна, попутно положив мимолетно ладонь на плечо демона.

Остановился он у пьедестала обелиска, дотронувшись до того ладонью. И сразу исчез, уступив место следующему – ангелу уже.

И следующему, и следующему..

Момент перемирия.

Сейчас всем плевать на ранги, условия и глупую вражду.

А демон уже не смотрел ни на кого из пребывающих-убывающих, низко склонив голову, так чтобы волосы скрывали лицо.

Сколько это продолжалось? Он просто стоял не в силах уйти с этого места, словно что-то еще могло измениться.

Мимо проходили живые существа, разделяющие его тоску, но совершенно не понимающие что же на самом деле произошло. А может и понимающие.

К черту.

Понимающие..

Себастьян резко вскинул голову, не скрыв того выражения боли и.. сочувствия.

Моргенштерн.

При этой мысли грудь сдавило, кажется, сильнее чем прежде.

Да, он точно понимает, что произошло. И думать о том, что сейчас ощущает второй из величайших демону не хотелось.

Не думать. Нет.

Он должен пойти.

Хоть и не уверен, что останется в живых после такого.

Разворот. Шаг к мальчику.

Отсутствующий взгляд на секунду остановился на лице графа, став более осмысленным.

- Мне нужно поговорить с.. Моргенштерном. Я.. – вернусь? Скоро? Подождите, граф? Что ты хочешь добавить, Себастьян? Сам себе ответив покачиванием головы, демон уже отвернулся. -.. не знаю.

Сиэль

Отвечать на смешливость демона Сиэль не стал. Просто смотрел на Себастьяна, слабо пожимая плечами в жесте, говорящем о том, что он уж как-нибудь обойдется.

Никаких ассоциаций.

Глупость. А что сейчас не являлось бы глупостью? Уйти с сестрой – правильно? Не думать и остаться где-то там, в то время как Себастьян здесь один – правильно?

Он не может ему помочь.

Но не может и оставить.

Даже понимая, что тем самым, возможно, добавляет проблем.

Происходящее вокруг не нравилось. Не раздражало. Просто не нравилось. И ощущение, что вскоре, кажется, разделил и демон своими переходами – было слишком велико.

На чужие речи присутствующих, пока те звучали – Сиэль внимания не обращал. Лишь бросал на Себастьяна бегло-быстрые взгляды, следя за его реакцией.

И как долго им здесь?

И для чего?

И что потом?

Вслух граф произносить ничего не стал. Лишь все так же наблюдал за непривычно подвижным демоном обманчиво-рассредоточенным взглядом.

А потом…

В какой момент все изменилось?

В какой момент все настолько изменилось? И зачем, куда – ушла временная, навеянная слепота?

Может быть, если бы они этого не увидели, то ничего бы не произошло?

Перейти на страницу:

Похожие книги

99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Бессильная
Бессильная

Она — то, на что он всю жизнь охотился. Он — то, кем она всю жизнь притворялась. Только экстраординарным место в королевстве Илья — исключительным, наделенным силой, Элитным. Способности, которыми Элитные обладают уже несколько десятилетий, были милостиво дарованы им Чумой, но не всем посчастливилось пережить болезнь и получить награду. Те, кто родились Обыкновенными, именно таковыми и являются — обыкновенными. И когда король постановил изгнать всех Обыкновенных, чтобы сохранить свое Элитное общество, отсутствие способностей внезапно стало преступлением, сделав Пэйдин Грей преступницей по воле судьбы и вором по необходимости. Выжить в трущобах как Обыкновенная — задача не из простых, и Пэйдин знает это лучше многих. С детства приученная отцом к чрезмерной наблюдательности, она выдает себя за Экстрасенса в переполненном людьми городе, изо всех сил смешиваясь с Элитными, чтобы остаться в живых и не попасть в беду. Легче сказать, чем сделать. Когда Пэйдин, ничего не подозревая, спасает одного из принцев Ильи, она оказывается втянутой в Испытания Чистки. Жестокое состязание проводится для того, чтобы продемонстрировать силы Элитных — именно того, чего не хватает Пэйдин. Если сами Испытания и противники внутри них не убьют ее, то принц, с чувствами к которому она борется, непременно это сделает, если узнает, кто она такая — совершенно Обыкновенная.

Лорен Робертс

Фантастика / Современные любовные романы / Прочее / Фэнтези / Любовно-фантастические романы / Зарубежная фантастика / Зарубежные любовные романы / Современная зарубежная литература
Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Музыка / Прочее / Документальное / Биографии и Мемуары