Читаем Самый темный час (СИ) полностью

Задумчивый взгляд, опустившийся на собственные колени, замер там всего на секунду, снова вернувшись к демону, но уже отчего-то более в радостном настроении.

Приподнятом, да.

- Та-аак дурно…

Судя по тону правда вот, дурно ему не было ни разу.

Тяжелый, почти томный вздох.

- А еще мне очень хочется тебя…чем-нибудь огреть.

Ну невероятно ласково прозвучало.

- Не подумай, я не про побои. Огреть – от слова огревающий. Есть ведь такое слово? – на секунду на лице графа, где разворачивалась очередная сценическая пантомима, промелькнуло серьезное выражение. – Да, есть, все в порядке..так вот…

Секундная радость. Почти безумная.

- Ну просто очень дурно!

Вот с этими словами мальчик за чужую ногу и ухватился, используя ту на манер каната. Нет, не карабкаясь, но явно продвигаясь к самому креплению.

Проскользнув рукой по внутренней стороне чужого бедра, проведя по ноге выше, оставив раскрытую ладонь на пояснице для убедительности еще и чуть ногтями уцепившись за ткань..или это кожа все-таки?

Хм…

Усилив нажим – но только чтобы проверить – мальчик кивнул.

Да, сидел он теперь, разумеется, ближе. Почти перед демоном. Прижавшись лбом к боку. Ну почти к боку. Скорее уж к бедру.

- Я тут пока немного отдохну, а то в глазах…темно.

Потеревшись о демона на лучший манер кошачьих, мальчик…проклял и себя и его пару раз.

Все дело в том, что…оказывается, даже когда сам трогаешь – хорошеет. То есть, дурнеет, но в данном случае это не столь принципиальное различие.

Вот же зараза…

Вздохнув, снова верну лоб на нагретое место, граф звонко клацнул зубами. В общем-то, никакого подтекста или угрозы. Он просто зевал.

Себастьян

Кажется, он снова плохо подумал перед тем, как пошутить. И вообще, Себастьян, что за шуточки такие?

Шутки?

Да вот ни разу он не шутит.

Просто более.. кхм.. «тонкого».. намека и быть не могло.

Куда это там длань сия наглая собралась?

Что, прям настолько дурно?

А смешливость, не смотря на все графские слова, выходки да и вид в целом, не проявилась. Да ее и не было как таковой – лишь отголоски.

Он серьезен. Даже слишком. Непривычно для себя серьезен и..

Зачем он это делает – вопрос, кажется, неуместный?

Он так хочет и кроме того..

Не нужно думать и искать объяснения.

Щелчком пальцев снять неуместное воздействие «дьявольского эликсира». Свое назначение он уже выполнил.

Обхватив одной рукой плечи мальчика, настойчиво прижимая к себе, второй демон зарылся в мягкие пряди на чужой макушке, ласково, но немного отстранено перебирая те, словно размышляя о чем-то.

Отстранено прозвучал и голос, в то время как взгляд Себастьяна замер на собственной ладони.

- Не люблю ощущение незавершенности. А оно у меня определенно осталось..

Рука соскользнула с волос на лоб, и теперь демон просто медленно очерчивал лицо мальчика кончиками пальцев.

- Впрочем, это глубоко вторично сейчас, когда будущее – неясно, прошлое – полно ошибок, а времени у нас не так много.

Так же осторожно подцепить чужой подбородок пальцами, приподнимая голову мальчика так, чтобы встретиться взглядом с синевой глаз.

- Однажды я сказал, что не люблю холод… Так и есть. Не переношу. И сейчас – я хочу немного больше искренности. И тепла. Твоего.

Именно в поисках тепла ладони и прокатились по плечам и спине мальчика, замирая на талии в притягивающем жесте.

Вдохнуть поглубже аромат от волос, зарывшись носом в шевелюру.

- Мой. Ты – мой.

В следующий момент граф уже оказался сидящим на столе, но не отпущенным коварным демоном. Теперь тот еще и говорил практически шепотом, словно опасаясь громкости собственных слов.

- А я.. а я хочу запомнить.. Запомнить это тепло. Запомнить запах и вкус. Запомнить, чтобы найти по этим ориентирам. Почему я говорю это? Вполне может статься, что на некоторое время я исчезну.

Ладонями обхватив чужое лицо, Себастьян коснулся губами виска мальчика.

- Я давал много обещаний, но сейчас, я хочу чтобы ты запомнил главное.. Сиэль, я найду тебя где бы ты ни был. Просто оставайся моим.

Снова поймать в захват подбородок мальчика, мягко удерживая и теперь уже поймать чужие губы в плен почти невесомого поцелуя.

Ну почти невинность во плоти.

Правда, граф почему-то уже откинулся спиной на поверхность стола, а Себастьян склонился над тем, изучая чужое лицо непривычно долгим и несмешливым взглядом.

Ну да – демону, кажется, в кои-то веки надоело шутовство и клоунада. Устал от себя.

Сиэль

Звук щелчка от пальцев раздался где-то далеко за пределами слуховой реальности, вот только…ощущение.

Нет, легче не стало. Оно и не могло.

Легче. Тяжелее. Проще. Сложнее.

Что за глупые слова?

Он просто находится близко. Близко от Себастьяна. И эти понятия не имеют никакой силы. Вся сила сосредоточена только в одном живом существе.

Откуда вдруг эти мысли да в его голову?

Смешно.

И одновременно нисколько.

Смешно от того, что все оно – стоит лишь озвучить вслух – настолько громко.

А насколько?

Настолько, насколько оно правда.

Вслух – не нужно. Он просто чувствует и…

Поднимался на ноги граф спокойно, ногой оттолкнув стул в сторону. Странно, почему-то звука от падения он не услышал.

Что-то изменилось.

Перейти на страницу:

Похожие книги

99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Бессильная
Бессильная

Она — то, на что он всю жизнь охотился. Он — то, кем она всю жизнь притворялась. Только экстраординарным место в королевстве Илья — исключительным, наделенным силой, Элитным. Способности, которыми Элитные обладают уже несколько десятилетий, были милостиво дарованы им Чумой, но не всем посчастливилось пережить болезнь и получить награду. Те, кто родились Обыкновенными, именно таковыми и являются — обыкновенными. И когда король постановил изгнать всех Обыкновенных, чтобы сохранить свое Элитное общество, отсутствие способностей внезапно стало преступлением, сделав Пэйдин Грей преступницей по воле судьбы и вором по необходимости. Выжить в трущобах как Обыкновенная — задача не из простых, и Пэйдин знает это лучше многих. С детства приученная отцом к чрезмерной наблюдательности, она выдает себя за Экстрасенса в переполненном людьми городе, изо всех сил смешиваясь с Элитными, чтобы остаться в живых и не попасть в беду. Легче сказать, чем сделать. Когда Пэйдин, ничего не подозревая, спасает одного из принцев Ильи, она оказывается втянутой в Испытания Чистки. Жестокое состязание проводится для того, чтобы продемонстрировать силы Элитных — именно того, чего не хватает Пэйдин. Если сами Испытания и противники внутри них не убьют ее, то принц, с чувствами к которому она борется, непременно это сделает, если узнает, кто она такая — совершенно Обыкновенная.

Лорен Робертс

Фантастика / Современные любовные романы / Прочее / Фэнтези / Любовно-фантастические романы / Зарубежная фантастика / Зарубежные любовные романы / Современная зарубежная литература
Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Музыка / Прочее / Документальное / Биографии и Мемуары