Самый завидный подонок (ЛП)

Настоящий мошенник уже придумал бы, как выдоить компанию или, по крайней мере, получил бы кредит на обещание этого. Настоящий мошенник жил бы этим. Пентхаус с прекрасным видом. Услуги официантов и горничных. Мафия? Они бы уже сделали свой ход.

Но более того, я ее знаю. Я, блядь, знаю ее и не прислушался к своему сердцу.

У нас с Вики были отношения, которые были глубже и интимнее, чем у многих людей, с которыми я заключаю сделки на большие деньги, и я не мог относиться к ней непредвзято.

И это убило ее.

Я знаю. Потому что я ее знаю.

Я стучу снова. Ответа не последовало.

— Вики, ты там? Я все испортил, — говорю я. — Мне очень жаль, — я стучу снова. Я говорю в щель между дверью и косяком.

Становится совершенно ясно, что ее нет дома как раз в то время, когда сосед угрожает вызвать полицию.

Я, спотыкаясь, выхожу оттуда, гадая с несчастным видом: Что, черт возьми, я наделал?

Глава двадцатая первая

Генри

Шампанское льется рекой, но я предпочитаю виски.

К сожалению, никакое количество алкоголя не убьет достаточное количество клеток мозга, чтобы заставить меня забыть, каким придурком я был.

На другом конце роскошно украшенного бального зала играет джазовое трио, и Яна Якабовски пытается оттащить меня от бара к танцполу.

— Не в настроении танцевать, — говорю я, ставя свой бокал, чтобы мужчина наполнил его снова.

Потому что все, о чем я могу думать — это боль на лице Вики.

Она никогда не хотела изображать заклинателя домашних животных для моей мамы. Она, конечно, никогда не просила, чтобы это завещание было изменено. Она думала, что получает деньги за то, что водит Смакерса к какому-то дорогостоящему знаменитому ветеринару.

И я ей не доверял.

Из всех женщин, с которыми я был, она единственная, кого, похоже, не волнует состояние Локков, единственная, кто потрудилась заглянуть за мое имя и богатство.

И что я делаю? Обращаюсь с ней как с мошенницей.

Мои сообщения перестали доходить до нее. Заблокирован. Мои звонки отправляются на голосовую почту, и я сомневаюсь, что она их слушала.

Я заходил в кооператив производителей. Ее там не было. Наверное, я казался отчаявшимся. Меня это не смущало. Я буду продолжать пытаться. Я не сдамся.

Яна Якабовски ждет. У нас была договоренность, что нас увидят здесь вместе, и мы обсудим дела друг друга. Она и ее сестра были для нас хорошими союзниками.

Бретт бросает на меня предупреждающий взгляд.

— Бретт потанцует, — говорю я.

Бретт нацепляет на себя свою самую очаровательную улыбку для нее. Что я делаю? Еще одно свинство.

Мне нужно покончить с этим. Мы вчетвером заключили сделку. Это касается бизнеса. Я допиваю виски и веду ее на танцпол, двигаясь на автопилоте, танцуя, болтая, кружа Яну вокруг. Она — сила, действующая во благо, женщина, которую я уважаю. Демонстрация для камер. Она визжит и смеется. Еще один поворот.

Я подвел Вики по-крупному. Это не значит, что я должен постоянно находиться в режиме мудака с людьми, которые во мне нуждаются.

Мимо проносятся Бретт и Мэдди Якабовски. Я улыбаюсь. Если бы Вики была здесь, она бы разглядела мою улыбку, предназначенную для камер.

Мы с Яной проводим время с политиками. Вот где она блистает — женщины Якабовски настоящая движущая сила.

Член совета похвалил меня за пиар-трюк с собакой. Я отшучиваюсь от этого.

Мы обсуждаем Десятку — проект, от которого все в восторге.

— Десятка — промежуточный этап, — говорю я. — Это перспективно, да, но теперь, когда возьму бразды правления в свои руки, я пойду гораздо дальше.

Перевод: слишком поздно превращать Десятку в классный проект, каким он мог бы быть.

— Как только ты заменишь собаку?

— Да, как только я сменю собаку, — говорю я спокойно.

— Вы, ребята, действительно перевели акции. Это дерзко.

— Он действительно главный. Он и его адвокат, — я подмигиваю. — Мы делаем все возможное, чтобы направлять его. Смакерс поставил бы пожарные гидранты по всему Манхэттену, будь его воля.

Яна смеется.

— У собаки больше видения, чем у некоторых строителей, — я подавляю улыбку, наслаждаясь ее насмешками над «Дартфорди Сыновья»: придурками строительного сообщества.

Бретт с нами, и мы позируем для фотографий. Кто-то хватает Яну, и я пользуюсь возможностью снова зайти в бар, но затем я вижу Ренальдо, болтающегося на задворках заведения с одним из вышедших на пенсию городских менеджеров.

Это пожилые парни, которые все еще важны своими богатыми знаниями, но у них больше нет власти. Я подхожу. Ренальдо неуклюже поднимается со своего места и хлопает меня по спине.

— Генри!

— Он рассказывал мне о Десятке, — говорит мужчина.

Сквозь туман, пропитанный виски, я пытаюсь вспомнить свою фотографию для него — рыба. Кит.

— Джон, — говорю я, беря его за руку и накрывая своей.

Мы втроем садимся на край площадки и говорим о развитии. Дружбе. Мы говорим о Десятке. Я хочу еще виски, но предпочитаю содовую, чтобы избежать знаменитого косого взгляда Ренальдо.

Яна Якабовски машет рукой с другого конца комнаты — она уходит с подругой. Я сажусь поудобнее и расслабляюсь.