Самый завидный подонок (ЛП)

Приятная сказка, пока она длилась. Но он такой же, как и все остальные. И, возможно, я просила слишком многого.

Не похоже, чтобы у нас когда-нибудь могли быть настоящие отношения. Он узнает, что я Вонда, и возненавидит меня. И, если он проговорится, это поставит под угрозу Карли. Мама найдет ее.

Я верну ему его дурацкую компанию, и все. Это все, что когда-либо могло быть.

Карли выходит со своим айпадом, Смакерс следует за ней по пятам.

— Я думала, ты спишь, — упрекаю ее.

— Я вроде как спала.

— Что не так? — спрашиваю я.

— Ничего, — произносит она.

— Что? — нажимаю я.

Ее взгляд устремляется на черный экран.

Я хватаю его и нажимаю, чтобы разблокировать, а там Генри, ослепительно выглядящий в смокинге. Красивая женщина с ним под руку. На другом снимке он наклоняет ее в танце, и они оба смеются.

Я сглатываю.

— Что это такое? Это было прошлой ночью? — я смотрю на дату. Да. Прошлой ночью.

Карли стоит позади меня.

— Это ничего не значит. Богатым парням приходится ходить на многие такие мероприятия, — говорит она. — Это часть того, чтобы быть богатым.

Я вытираю лицо, убеждая себя, что все хорошо. Я сказала ему, чтобы он отвалил, всеми возможными способами.

— Я не знаю, как относится к тому, что ты так много знаешь об образе жизни богатых и знаменитых. Это бесполезная вещь для изучения, — я выключаю эту штуку, но образ Генри, танцующего с великолепной рыжеволосой девушкой, врезается мне в память.

— Эта девушка получила танец, — бесполезно указывает Карли. — У тебя есть компания.

— Еще не пришло время для глупого количества конфет с мороженым? — спрашиваю я.

Она усмехается.

— На завтрак? Не блефуй, я могу поймать тебя на слове.

Я встаю и начинаю готовить ей яичницу.

— Вечером.

На выходе мы обнаруживаем в вестибюле коробку, адресованную мне. Она размером с кофейную кружку, но идеально квадратная, завернутая в синюю бумагу цвета Локков.

— Эм, — говорю я, вставляя ключ в замок.

— Ты не собираешься ее открывать? Разве ты не хочешь посмотреть?

— Я знаю, что в ней. Это то, о чем богатые парни думают, они могут использовать, чтобы купить что угодно и кого угодно. Я этого не хочу.

— Может быть, это что-то приятное.

— Я не хочу знать.

Она выхватывает ее.

— Могу я открыть? — она трясет ее. — Легкая, как воздух.

— Тебе нужно выбросить эту коробку.

— Даже не заглянув внутрь?

— Даже не заглянув внутрь, — говорю я, направляясь к выходу.

Богатый болван, богатый болван, богатый болван, — говорю я себе всю дорогу до школы Карли. Но это не укладывается в голове. Мне нужно выбросить из головы Генри. Меня нужно привязать к стулу, и каждый раз, когда я вижу фотографию Генри, бить током или окатывать холодной водой.

Но это просто заставляет меня задуматься о том, что сказал Генри: Если бы я хотел прическу «взрыв на макаронной фабрике» и жить в женской сумочке, я думаю, что смог бы найти госпожу, которая сделает так, чтобы это произошло.

Я улыбаюсь.

Я иду к творцам, и, конечно, все спрашивают, где Генри. Очевидно, он появлялся, разыскивая меня. У нескольких человек есть вопросы по работе комиссии. Я даю им номер Эйприл. У Эйприл есть инструкции, что я в отпуске. Она предупредит меня обо всем важном.

На третий день я официально становлюсь жалкой. Мы были вместе больше двух недель подряд, и я скучаю по его лицу. Я скучаю по тому, как тщательно он объяснял все до последней мелочи о своей компании. Его дурацкие методы для запоминания всех имен. Я скучаю по тому, как мы заканчивали предложения друг друга.

Я не хочу его видеть. Не могу.

Затем наступает фаза такой сильной тоски по нему, что я начинаю заключать невыносимые сделки с самой собой. Я говорю себе, что если я не открою посылку, я могу выйти в интернет и поискать его новые фотографии, и это будет еще хуже. Верно?

Так что это предупредительные меры.

Должна. Открыть. Посылку!

Я иду искать Карли.

— Ты можешь открыть ее.

Она хмурится:

— Ты просила меня выбросить ее.

— Сходи за ней.

Она хмурит брови:

— Я уверена, что мусорщик уже забрал ее.

— Аха. Иди и принеси.

Карли вскакивает и уходит в свою отгороженную комнатку. Она возвращается и ставит коробочку на кухонный стол между нами, практически потирая руки.

Я пододвигаю ее к ней:

— Ты сделаешь это.

— Я думала, ты никогда не предложишь, — она начинает осторожно открывать ее. Она никогда не относилась к тем, кто разрывает подарочную упаковку. — Коробка, — дразнит она, разворачивая упакованную коробочку. — Очень, очень хорошая коробка из картона. Интересно, зачем он подарил тебе коробку?

— Прекрати! Перестань валять дурака.

Она поднимает крышку, заглядывает внутрь. Ее улыбка исчезает. Она выглядит… ошеломленной. Или это выражение ужаса? На этот раз я не могу прочитать выражение лица моей младшей сестры.

— Что? — спрашиваю я.

— О, боже мой, — и затем, как будто это было недостаточно ясно. — О. Боже. Мой!

— Что?

— Подожди. Закрой глаза, — приказывает она.

Я вздыхаю и подчиняюсь.