Сандалики

– А до этого за полгода ни одного поцелуя. У него точно не любовь, ерунда какая-то. Его чувства как пристрастие к холодному квасу – непостоянные и зимой совершенно проходят. Любовь – не сезонное явление. Она есть всегда. – Он трогательно улыбнулся, с трудом скрывая сочувствие в глазах. – Либо её нет.

Лёля уже не слушала неприятные фразы, сползла пьяными мыслями в школьные воспоминания. В тот самый первый в жизни эротический сон.

Лето перед одиннадцатым классом выдалось жарким и сухим. На улице можно было запросто познакомиться, начав ругать погоду и уповая на дождь. Все сходились во мнении, что такого засушливого августа ещё не случалось. Лёля тогда не обращала на погоду внимания. Недовольство синоптиками и их прогнозами приходит с возрастом, до которого она ещё не дожила. К тому же в жизни творились вещи важнее, а именно отношения с Германом. В школе они официально считались парой. Он носил её портфель, вечером выгуливал по парку и возвращал домой в целости и сохранности ровно в восемь часов. В глубине души Лёля понимала, что в их размеренно-скучных отношениях что-то неправильно. Особенно, когда они натыкались во время прогулок на страстно целующиеся парочки. Их первый поцелуй до сих пор не состоялся, целомудренный чмок на прощание в сухие сжатые губы можно не считать.

Лёля подозревала, что с ней что-то не так, потому что платонические отношения её почти устраивали. Близости она страшилась и хотела одновременно, но больше всё-таки боялась.

С десятого класса, как только Лёля решила, что в ней поселилась симпатия к Герману, она увлеклась волейболом. Записалась в секцию для девочек, тренировки посещала регулярно, но на площадке терялась и не могла принять подачу. Лёля легко осваивала технику, оказалась пластичной и подвижной, но имея спортивное тело, обладала совершенно не спортивным характером. Соперничать не любила и не хотела.

 На тренировках всё получалось, пока не начиналась сама игра. Мяч тут же превращался в льдинку, ускользающую из рук, ноги путались, а в глазах рябило. Но Лёля стойко сносила насмешки более опытных волейболисток в команде и довольно грубые замечания тренера. Как дочку завуча её не могли просто вытурить из секции, терпели её присутствие, иногда позволяя потоптаться на площадке.

Зато теперь Герман мог не просто рассказывать ей о своих успехах, но и исполнять роль наставника, давать советы, поучать. Большая часть их бесед начиналась и заканчивалась волейболом.

Летом внимание Германа отвлёк на себя ещё один вид спорта – шахматы. Удивив друзей, мощный спортивный Лев окунулся в интеллектуальную игру с головой. Даже пропустил пару тренировок по волейболу ради турнира по шахматам. С опозданием в неделю Лёля увлеклась и этим видом спорта. Играла вечерами с отчимом, а позже и с самим Германом. Он поддался пару раз, но Лёля стала сильным соперником и спустя пару месяцев выигрывала честно, без поддавков. Правда так и не научилась получать удовольствие от размеренного преставления фигур по доске.

Они проводили время за игрой в шахматы, смотрели вместе матчи по волейболу, выглядели изумительной идеальной парой. Нина Валерьевна уже начала грезить о красивых внуках с потрясающей генетикой. А вот Лёля всё больше вживалась в роль друга и даже постепенно перестала мечтать о поцелуе, пока ей не приснился тот самый сон.

В этом сновидении они позволили себе не только поцелуи, дошли до воплощения сцены прочитанной накануне Лёлей в любовном романе.  Что они вытворяли! Лёлю захлестнула волна радости и смущения. Впечатления оказались на столько яркими, что утром она совершенно серьёзно призналась себе, что любит Германа. Именно так. Не симпатия, а любовь. Иначе с чего бы такие пошлые откровенности взбудоражили душу и тело. Ни один парень до этого не снился ей в роли любовника.

Несколько дней Лёля бродила под впечатлением от ночных грёз, всматривалась в Германа по-новому, прислушивалась к логосу, принюхивалась. Он же вёл себя как обычно и подозрительно поглядывал задумчивую разрумянившуюся подругу. Даже пощупал её лоб, чтобы убедить что дело не в болезни, но вот поцеловать не догадался.

Лёля жалостливо всхлипнула и соскользнула по стене на пол.

Когда она открыла глаза, бутылка в её руке существенно полегчала. В окно опасливо заглядывало бледное солнце. Лёля приподнялась на локте, осмотрела комнату и остановила взгляд на дверце шкафа. Странный собеседник Лёшка исчез вместе с ночью. В зеркале отразилась растрёпанная девушка с потёкшей косметикой, в джинсах, с подкатанной левой брючиной, без носков и почему-то без свитера. Лёля зябко поёжилась. Кружевной бледно-розовый бюстгальтер не согревал совершенно, на спине чёткими овалами отпечатались следы ночевки на жёстком ковре. Бутылка из-под мартини валялась рядом полностью пустая, а вот сосуд с виски она опустошила только на треть.

Лёля откинула волосы, потянулась, но не успела порадоваться новому дню, как всплыли воспоминания о вечере под окнами Германа. Настроение тут же испортилось.