Сандалики

У кинотеатра Герман внезапно застыл, увидев вход, украшенный воздушными шарами в виде сердечек.

– Блин, сегодня же этот заморский праздник!

Лёля равнодушно пожала плечами:

– Правда? Я и забыла.

Герман чуть виновато улыбнулся.

– Зато я случайно с приглашением в кино угадал. Так что праздник считай состоялся. Я же тебя люблю, Лёшка.

Лёля вымученно улыбнулась. Герман так часто и легко говорил, что любит её, и так мало подтверждал это действиями, что слова превратились в набор букв, не тревожащих сердце. А когда-то услышав это бессмысленное признание впервые, она несколько дней бродила под впечатлением, отвечала невпопад и глупо улыбалась. После этого эпохального события небо не рухнуло, а Герман не придал значение важным словам, будто не в любви сознался, а пожелал доброго утра.

Где-то на двадцатом озвученном признании Лёля начала отвечать тем же. Она подразумевала именно то, что говорила и получала мучительное удовольствие от возможности беззастенчиво озвучить свои чувства, пусть их объект и принимал всё это за шутку.

Герман направился к кассам, чтобы приобрести билеты, Лёля осталась ждать его в холле. Телефон звякнул, обозначая входящее сообщение и спрятался недрах сумки. Лёля нервно перебирала содержимое поражаясь тому, что вообще носит столько вещей, нужных разве что в лесу, где нет магазинов и аптек. Ира называла её сумку «бюро находок», в ней действительно можно было найти всё что угодно: бахилы, ножницы, запасные колготки, пакетик чая три катушки ниток разного цвета и ещё множество вещей, о которых не помнила и сама хозяйка. Лёля почти добралась до мобильного, когда услышала знакомый голос, окликающий её по имени. Она подняла взгляд, оставив руки по локоть в сумке, и увидела Машу.

Подруга выглядела взъерошенной и замёрзшей. Балансировала на тонких шпильках в куцей курточке не по погоде.

– Привет.  Ты чего не сказала, что в кино в одиночестве надумала? Я бы с тобой пошла.

– Я и не одна.

У Маши дёрнулось лицо, спина застыла, будто к лопаткам приставили острие ножа.

– С ним?

Лёля не успела ответить, Маша повернулась и встретилась с Германом взглядом. Он растерялся всего на секунду, быстро нацепил обаятельную приветливую улыбку и поздоровался:

– Привет, Маша.

– Привет, – голос прозвучал напряжённо. – Мне уже пора.

Она быстро развернулась, взмахнув длинной чёлкой. Вся стремительная и обозлённая, как раненное хищное животное.

Лёля и Герман переглянулись и одновременно решили не обсуждать эту встречу, будто её и не было.

Они прошли в зал, сохраняя молчание, устроились за спинами парочки. Сеанс ещё не начался и эмоциональные влюблённые несдержанно обменивались поцелуями, хихикали, касались друг друга. Каждую секунду стремились наполнить ощущениями.

Лёля только собралась скептически выгнуть бровь, как Герман сграбастал её ладонь и крепко сжал пальцы. Она слабо пискнула, но начавшийся фильм заглушил неуверенный протест. Вскоре хватка ослабла и даже стала нежной, большой палец Германа выводил узоры на тыльной стороне её кисти, но взгляд при этом оставался прикованный к экрану, в глазах отражались всполохи боевых действий в космосе. Лёля не вникала в фильм и очень быстро потеряла нить сюжета. Она пыталась понять своего спутника, хоть как-то предвидеть его действия, но точно не ожидала, что Герман развернётся и без всяких вступлений поцелует. Даже не так – набросится с поцелуем. Пучок на затылке неудобно упёрся в спинку кресла, рука на подлокотнике оказалась придавленной и неподвижной, но поцелуй того стоил.

Герман отстранился так же неожиданно, как и поцеловал. Откинулся на спинку кресла, тяжело выдохнув, будто финишировал в марафоне, выглядел таким же измочаленным.

Лёля бросила на спутника изумлённый взгляд: Он снова смотрел на экран, но лицо выглядело напряжённым не по сюжету. Её губы горели и пульсировали, словно по ним прошлись наждачкой, в голове гудело: мысли пустились в хаотичное мельтешение и не желали останавливаться. Лёля чуть сдвинула руку и медленно начала подкрадываться к ладони Германа, рассчитывая снова заполучить его кисть. Он дёрнулся и полез в карман за внезапно ожившим телефоном. Глянул на экран и тут же склонился к виску Лёли:

– Опять насчёт Печурина. Я быстро.

Герман встал во весь рост и, не обращая внимания на недовольные реплики в свой адрес, прошёл вдоль кресел к выходу из зала.

До его возвращения прошла оставшаяся треть кино, Лёля даже вникла в задумку режиссёра с разобралась кто главный злодей. Едва Герман уселся, как начались титры и включился верхний свет. Пропущенный фильм его не слишком волновал, Лёля отметила, что он серьёзно озадачен и даже расстроен.

– Всё в порядке?

Герман тряхнул головой.

–  Не очень. Этот идиот оказал сопротивление и даже в драку полез с представителем патруля нравственности.

– И что теперь будет?

– Ничего хорошего. – Он взял Лёлю за руку и вывел в холл. – Не бери в голову. Я сам разберусь.