Сандалики

А сегодня утром Лёля проснулась с улыбкой на губах. Ей снился Герман, как когда-то давно ещё в школе: во сне откровенном и даже постыдном для закомплексованной Лёли.  Никогда в реальности она не позволяла себе того, что творила во сне. Этот сон оказался ещё ярче, а когда позвонил сам герой нескромного сновидения, она ещё не обуздала потревоженные чувства и оставалась смущённой.

– Привет, Лёшка.

– Привет, – тихо отозвалась она, пытаясь понять по интонациям настроение собеседника.

– Пойдём сегодня в кино?

Лёля не успела ответить, громко, прямо в ухо раздался свисток, и Герман прикрикнул на подопечных:

– Обалдуй! Куда лупишь?

Она отпрянула от мобильного, как от источника радиации. Герман кажется, что-то говорил, но Лёля временно оглохла на одно ухо. Когда она снова приложила трубку, он уже заканчивал фразу:

– … что не переживай, я на Лономию давно внимание не обращаю, её яд для меня не токсичен. Идём в кино?

– Во сколько? Мне утром на работу.

– Начало в восемь. Погуляем чуть-чуть по первому снегу и в кино пойдём греться.

– Хорошо, – радостно согласилась Лёля, предвкушая вечернее свидание.

День всех влюблённых, кажется впервые обещал пройти в соответствии со своим названием. Может, Лёля наконец найдёт в себе смелость заявить о чувствах, и в отношениях с Германом появится долгожданная определённость.

Первая половина дня оказалась занятой косметическими процедурами, обеспечивающими готовность к любому окончанию вечера. Она даже наведалась в магазин, где долго и придирчиво выбирала новые ботинки. В итоге купила очередную чёрную пару с серебристой молнией.

Возвращаясь домой, Лёля остановилась напротив кафе, где проводили вечера люди с придуманными ею профессиями. В это время суток помещение пустовало, бариста скучал, настраивая радио и рисуя на салфетке.

Она прошлась вдоль панорамной стеклянной стены и выбрала столик, который лучше всего обозревался из её квартиры. Села у подоконника и нашла взглядом своё пустое окно с подобранной шторой. Комната хорошо просматривалась, выглядела необжитой и безликой. Когда под покровом ночи она занимала наблюдательный пост, вряд ли могла быть узнанной, но силуэт скорее всего опознавался. Лёля сильно сомневалась, что у ночных клиентов, зашедших за дозой кофе, есть время и желание и время заглядывать в чужие жизни.

 Она дождалась, когда официантка принесёт заказанный напиток и снова подняла взгляд на своё окно. Лёля впервые оказалась на месте посетителей кафе, невольно развлекающих её поздними вечерами. Если бы она увидела саму себя вот так сидящую за столиком с чашкой американо без десерта, какую жизнь она бы себе придумала? Может, она бывшая исполнительница экзотических танцев, ушедшая на пенсию по причине замужества и страдающая от невозможности танцевать? А может пианистка, сломавшая в аварии обе руки и потерявшая способность разбудить в рояле душу?

Одно она поняла совершенно точно – счастливую жизнь она бы себе не сочинила, обязательно заподозрила бы какую-нибудь трагедию.

Допив горький кофе, Лёля заказала какао с двойной порцией зефирок и вышла на литературный сайт, где выкладывала свои творения рекомендованная подругой Агата Мун. Ярлыки на книге сигнализировали, что это чтиво не понравится, как бы талантливо писательница не фантазировала. Эта книга обещала не просто перчинку в сюжете, я состояла сплошь их жгучего перца, приправленного горчицей и васаби.

Лёля успела прочитать только первую главу, когда её уши покраснели от смущения. На третьей странице она пришла к выводу, что автору этой откровенной книги едва ли есть восемнадцать и Агата пересмотрела слишком много сериалов. Хорошо взболтала их в воображении, добавила острую эротику на грани с порно и выплеснула в интернет в надежде заработать.

Лёля поспешно выключила телефон и накрыла его ладонью: строчки до сих пор стояли перед глазами, заставляя щеки предательски гореть. Лучше бы это было плохо написано, плоско и бездарно, но у Агаты явно имелся талант и описания безудержного секса достучались до подсознания Лёли.

День всех влюблённых выглядел насмешкой над её личной жизнью. Уже несколько лет подряд Лёля боялась его отмечать и не ждала от этого праздника приятных сюрпризов. Звонок Германа именно в этот день волей не волей заставлял грезить о признании или об особенном подарке.

Лёля постоянно вспоминала беседу с Патриком и уже сотню раз порывалась ему позвонить. Когда палец касался кнопки вызова, она резко отдёргивала руку и гипнотизировала заставку с лицом принца, в напрасной попытке заставить его силой мысли позвонить первым.

 Лёля навела камеру телефона на середину столика. В невысокой вазочке из букета сухоцветов торчал топпер с алым сердечком. Кафе сдержанно преобразилось к празднику, не потеряв уютной стильности.