Санька-пограничник

Славка прицеливался, куда шагнуть. Посмотрев в спину Анелькуту, который ловко прыгал, будто порхал по распустившимся возле самой земли деревянным петлям, тоже скакнул. И тут же застонал:

— Ой, ой!

— Кые, кые, — подбежал Анелькут. — Какой неловкий. Надо на носочках, как за нерпушкой по битому льду. Тогда не провалишься.

Ухватившись за перекрещенные стволы стланика, в которых, словно в капкане, застряла нога Славки, ребята раздвинули их.

— Куда завел? — поднял Славка потное, исцарапанное и перемазанное смолой лицо, обращаясь к Генке.

— Ну, ты веди.

— Надо по компасу, — насупился Славка.

— Надо бы, да кабы, — передразнил Генка. — Что ж не взял?

Анелькут смотрел на товарищей открытыми добрыми глазами и улыбался.

— Зачем спорить? «Нэтан» солнце говорит — «до свидания», — и он развел руками.

Весь вид Анелькута показывал: «А мне хоть бы что». Блестящие, иссиня-черные волосы были гладки, будто только что причесаны, куртка плотно затянута широким, отороченным медными бляхами ремнем, сбоку пристегнут нож в чехле. Брюки заправлены в мягкие сапоги из выделанной оленьей кожи — ровдуги, расшитой разноцветными кусочками сукна.

Славка перевел взгляд на Генку и прыснул: спутанные волосы — шваброй, лицо пестрое от смоляных пятен и нити. Расстегнутая рубаха — распашонкой. Левое плечо скособочилось под тяжестью ружья.

— Эх ты. Тартарен из Тараскона.

— Я тебе пообзываюсь, книжник лопоухий.

— Однако пошли, — решительно сказал Анелькут.

— Куда ты? — окликнул Генка, видя, что коряк направился не вверх, а поперек сопки.

— Прямо нельзя, закружим в кедраче. Надо распадок искать.

Идти за Анелькутом сразу стало легче. Тот же кедрач, но будто поредел. Коряк находил среди зарослей длинные и узкие, как щели, коридоры, кружащиеся спиралями…

Когда ребята уже не чаяли выбраться на свет, коридоры стали расширяться, разделять, чащу стланика на островки. Пахнуло свежестью.

Анелькут остановился, вытянув шею, раздул ноздри и медленно повел головой.

— Вода! — он, не оборачиваясь, махнул рукой и взял круче.

Прямо перед глазами открылась лощина. По ней в низинках белели широкие кругляши лежалого снега, тянувшиеся бусами вверх, к самому Зубу.

— Урра! — Славка помчался вперед и с разбегу кувыркнулся.

— Балбес, опять кричишь, — вяло обругал товарища Генка и, тоже растянувшись на снегу, стал набивать им рот.

Анелькут, присев на корточки, принялся руками уминать наст. Достал нож и вырыл глубокую лунку.

— Снегом не напьешься. Идите сюда.

— Смотри-ка, вода! — Славка опустил в снеговой колодец нос.

— Однако много не надо: ходить тяжело, — предупредил коряк.

Но Славка, пока не осушил ямку, не встал. Когда поднял голову, ребят уже не было.

— Эй! — закричал Славка. — Куда спрятались?

Из-за куста кедрача высунулся Генка. Он делал таинственные знаки, прижимая палец к губам, а другой рукой, угрожая, показывал кулак.

Славка поднял плечи к ушам и, крадучись, на цыпочках засеменил вверх.

Рядом с Генкой он увидел лежавшего на снежном языке Анелькута.

— Чего вы? — зашипел Славка.

Генка молча показал на отпечаток большой широкой ступни, которую и рассматривал Анелькут.

— Человек! Совсем недавно прошел, — пояснил он Славке на ухо.

У Славки лицо словно судорогой перекосило.

— А если… сейчас за нами следит?..

Генка, осмотревшись, осторожно спустил с плеча ружье.

— Ха-ха-ха-ха! — рассмеялся Анелькут.

Генка подскочил и зажал ему рот.

— С ума сошел!

— Это же хозяин.

— Какой хозяин?

— Да медведь гулял, — развел руками Анелькут.

Снова вгляделись в следы.

— Видишь, треугольником. Пятки почти нет, а ступня широкая и плоская, — Анелькут снова заулыбался.

— Ничего смешного, — возразил Генка. — Шпион мог и под зверя замаскироваться. Я читал: и под медведя, и под кабана. На руки и на ноги надевают специальные ботинки.

— Это настоящий, — подтвердил Анелькут. — Может, вчерашний.

— А медвежонок тогда где? Вторых-то следов нет, — возразил Генка.

— Может, и не вчерашний, — согласился Анелькут. — Однако все одно, медведь.

Генка промолчал. А Славка подумал: «Чем медведь лучше шпиона? Раз — и оторвет голову!» Он сжался, напряженно вслушиваясь: вдруг раздастся звериный рык. Но уши ничего не улавливали, кроме легкого шороха — это падал с листьев на траву туман.

— Камчатский медведь — народ добрый — во весь голос сказал Анелькут и продолжал шепотом — Громче надо. Чтобы мишка первым нас услышал или увидел. Он тогда сам свернет с тропы. Только бы неожиданно на нас не наткнулся — будет худо…

— Жаль, патрона с жаканом не взял, — посетовал Генка и сплюнул.

— А зачем? — спокойно возразил Анелькут. — Летом у него шкура плохая.

Теперь ребята разговаривали громко. Особенно старался Славка, стремясь еще и высунуться, надо и не надо, из кустов.