Sans qu'un remord ne me vienne (СИ)

С этими словами он нелюбезно захлопнул дверь прямо перед носом только открывшего для ответа рот монаха и вернулся к заваленному книгами и рукописями столу. Луи де Бомон, конечно, не будет ждать вечно, однако несколько дней, как надеялся архидьякон, он себе выгадал. Хоть где-то изможденное и осунувшееся лицо сыграло ему на руку: наверняка, вид у него сейчас достаточно болезненный, чтобы не усомниться в правдивости этой наспех выдуманной истории.

Никто больше не тревожил зарывшегося в бумаги ученого, и вскоре он с удивлением обнаружил еще пару упоминаний о свойствах конопли и даже вполне четкую инструкцию по приготовлению чудо-средства из этого растения, якобы «утоляющего все печали». На этом месте мужчина вдруг вспомнил, что когда-то давно на лекции по истории им рассказывали о трудах Геродота, в одном из которых тот упоминал о странном скифском обычае. Студенты тогда лишь пожали плечами, дескать, и зачем этим чудакам понадобилось бросать семена конопли на раскаленные камни и дышать едким дымом?.. И только сейчас, двадцать лет спустя, мужчина провел параллель между трансом, в который вводили себя языческие шаманы, и каннабисом. Неужели это правда?

Когда все заметки по интересующему вопросу были тщательнейшим образом пересмотрены, а рецепт – аккуратно переписан, архидьякон вдруг осознал, что ужасно голоден. Ну да, со вчерашнего дня у него во рту маковой росинки не было, а день, между тем, клонился к закату. Мысль о том, чтобы спуститься в трапезную, где вскоре должны были подавать ужин, вызвала отвращение – достаточно лишь представить десятки устремленных на него исподлобья любопытных глаз!.. Зато в доме, где осталась Эсмеральда, достаточно припасов. Где осталась она… Священник поднялся так резко, что пошатнувшийся табурет с глухим стуком ударился о каменный пол; его падение, однако, осталось незамеченным. Клод размашистым шагом пересек небольшую комнатку и вышел, не забыв запереть дверь. Полчаса спустя он уже быстро приближался к предместьям Парижа, закутанный в неизменный черный плащ с широким, низко надвинутым капюшоном.

Комментарий к ///////

¹ Гален. Его теории доминировали в Европейской медицине на протяжении 1300 лет.

² «О простых лекарственных средствах и их применении».

========== //////// ==========

Толстый солнечный шар уже перевалил за полдень и лениво покатился к горизонту, когда Эсмеральда, наконец, проснулась. Она чувствовала себя намного лучше, чем утром: голова прояснилась, тошнота отступила; к тому же, мучитель ее по-прежнему отсутствовал, что радовало даже больше, чем все прочие обстоятельства. Конечно, девушка не обольщалась на этот счет: наверняка, он вернется завтра или даже сегодня, но, по крайней мере, сейчас можно вздохнуть свободнее и спокойно обдумать сложившиеся обстоятельства. Ситуация, по правде, представлялась безвыходной: даже смерть не могла избавить ее от угроз ненавистного монаха. Ох, как же дорого ей приходится расплачиваться за свою любовь!..

За мыслями о той жертве, которую она принесет во имя спасения любимого, в грустных думах о скором возвращении все же одержавшего над ней победу священника плясунья почти позабыла о последнем разговоре с Квазимодо. Ей некогда было лить слезы о разлюбившем ее Фебе: нужно было для начала отвратить от него смерть в виде черного монаха-призрака, потом выбраться из этой клетки, а еще лучше – покинуть чертов Париж и отправиться на юг… Вот там, где плещется теплое море, легкий бриз разгоняет полуденный зной прохладными поцелуями, где покорно отступают прочь вырвавшиеся на свободу ночные кошмары и не нависает злой рок, безжалостной рукой смявший тонкую ткань реальности, – там можно будет вспомнить о том, что Солнце навсегда отвернулось от нее. Тогда можно будет с упоением предаться собственному горю, захлебнуться солеными потоками, похоронить свое нерожденное счастье под осколками разбившихся иллюзий… А пока – пока нужно думать о жизни Феба, а не о себе. Пусть он полюбил другую, пусть поверил в ее предательство, пусть никогда не простит – но капитан будет жить, а это главное. Ее жизнь может разрушиться, но его – не должна.

Все это пронеслось в юной головке вихрем несвязных, разрозненных мыслей, придав Эсмеральде сил: так, должно быть, чувствует себя воин, загнанный неприятелем в ловушку и решившийся на последний рывок. Отчаяние в свете неотвратимой гибели оборачивается вдруг безрассудной храбростью: уставший пятиться внезапно оборачивается и грудью принимает неизбежный удар. Жертва легка, если она не напрасна.