Sans qu'un remord ne me vienne (СИ)

Проснулась Эсмеральда резко, разбуженная каким-то кошмарным сновидением, которое тут же вылетело из головы. Она широко раскрыла глаза, пытаясь оценить, который час и ушел ли ее мучитель. Пару минут настороженно прислушивалась к уютной тишине и тихим шорохам, доносившимся с улицы, после чего осмелилась сесть и оглядеться: комната была пуста. Облегченно выдохнув, цыганка соскочила с постели; ужасно хотелось есть. Неизвестно, когда вернется ее тюремщик, один вид которого лишал всякого аппетита, а потому неплохо бы поторопиться. Кажется, солнце уже неумолимо движется к полудню, целеустремленно карабкаясь на вершину своего ежедневного путешествия.

Зачерпнув полкружки воды, цыганка долила остальное из кувшина с вином. Оторвала себе ломоть ячменной лепешки, с аппетитом умяв его вприкуску с ароматным сыром и желтым сливочным маслом. Насытившись, красавица неподвижно застыла на низкой лавке, так и не выпустив из рук опустевшую глиняную кружку. Она думала о странном поведении монаха, о жестокой судьбе, отдавшей ее в руки сумасшедшего, о Фебе и, в связи с последним, немного – о Квазимодо. Зародившаяся накануне мысль что, быть может, глухой что-то напутал, быстро окрепла и почти уже укоренилась в ее наивном сердечке. В связи с этим перед плясуньей встала неразрешимая задача: с одной стороны, она любым способом должна была уберечь возлюбленного от грозившегося убить его архидьякона. С другой, если Феб, несмотря на ее слабость и ложное признание, по-прежнему любит ее, она обязана сохранить себя для него! Какое счастье, что похотливый поп еще не успел претворить в жизнь свои отвратительные намерения!..

Решительно, девушка не находила никакого объяснения непоследовательным действиям священника: сначала он проклинает ее и отдает под пытки, а после – клянется в любви; затем пытается изнасиловать и угрозой вынуждает покинуть убежище – но и здесь, где никто и ничто не в силах помешать ему, дважды останавливается на полпути. Нет, он безумен, в этом нет сомнения. Только так можно хоть как-то растолковать его поведение. Значит… значит, все еще может перемениться?..

То немногое, что Эсмеральда знала о помешанных, ограничивалось ее невольным «знакомством» с затворницей Крысиной норы, которая постоянно поносила и проклинала и танцовщицу, и все цыганское племя, стоило только девушке пройти мимо Роландовой башни. Единственное, что плясунья хорошо усвоила, так это то, что сумасшедших лучше лишний раз не раздражать и, уж во всяком случае, не пытаться вступать в спор. Быть может, если монаха не злить попусту, да и вообще вести себя как можно незаметнее, он смягчится?.. Быть может, отпустит ее и вернется к своим молитвам?.. О, как глупо надеяться на это! Но на что еще ей остается уповать?!

Кружка пошатнулась, выскользнув из ослабившейся хватки; Эсмеральда вздрогнула от тихого стука и тряхнула прелестной головкой. Огляделась в полумраке комнаты. Прошлась из угла в угол, не зная, чем занять себя. Чтобы хоть как-то отвлечься от мрачных мыслей, цыганка начала изучать место своего заключения, старательно убеждая саму себя, что ей это и правда интересно. В маленьком прохладном подполе обнаружились пара запечатанных кувшинов, внушительных размеров головка канталя, который она уже успела опробовать, масло, соленая рыба и свинина; с крючьев свисали пара закопченных колбас – деликатес, какой плясунье доводилось пробовать всего пару раз в жизни, будучи приглашенной в богатые дома развлечения ради. Когда же юная танцовщица начала разглядывать забитую фруктами и овощами полку, она не смогла сдержать удивленного возгласа: помимо обыкновенных лука, моркови, капусты, свеклы, яблок и груш, здесь обнаружился самый настоящий, размером с голову ягненка, гранат. Девушка однажды видела такие на прилавке иноземного торговца. Сколько же монах за него заплатил? Говорят, фрукт этот внутри напоминает россыпь рубинов – интересно, это правда?..

После такой находки в примостившийся у стены сундук Эсмеральда заглядывала уже с неподдельным интересом. Постельное белье, еще одно одеяло… камизы, сюрко… Он что же, купил для нее одежду?.. Похоже, священник и впрямь загодя приготовил все для комфортного существования. Потрясенная этой мыслью, цыганка сердито захлопнула сундук. Поп, заботливо выбирающий черные сливы или женские котты, никак не вязался с тем образом чудовищного, преследующего ее безумца с пылающим взглядом, каким она давно уже привыкла считать Клода.