Sans qu'un remord ne me vienne (СИ)

- Ты могла бы жить в Париже, неузнанная, в укромном домике, который, если захочешь, я сниму для тебя…

- Вы предлагаете мне стать содержанкой?! – не выдержав, цыганка вскочила, стиснув в негодовании кулачки, но, взяв себя в руки,быстро ответила, вновь опускаясь на скамью. – Париж – большой город. Но сплетни разлетаются по нему, кажется, стремительнее, чем в деревне на сотню хат. Не пройдет и месяца, как вся столица будет знать, что служитель церкви, священник Собора Парижской Богоматери, взял себе любовницу!

- Это так, однако… Мне трудно это признать, но святые отцы давно уже погрязли в пороках, и блуд, поверь мне, далеко не самый страшный из длинного списка прегрешений. Я считал себя оплотом чистоты в этом царстве разврата: меня мало интересовали деньги, еще меньше – женщины; я вкушал постную монастырскую пищу и не желал ничего иного. Но гордыня – мать всех пороков, и за нее-то я теперь и несу свой крест… Одним словом, никто не посмеет упрекнуть меня в глаза, если мы будем вести себя благоразумно: человек моего положения может не бояться правосудия земного за подобный проступок. К тому же, я знаю не так уж мало тайн сильных мира сего: знакомство с Его Величеством дало все же свои плоды…

- Вы знакомы с королем?! – уличная плясунья не могла поверить в это; монах, однако же, говорил спокойно, будто не придавая значения столь необыкновенной вещи.

- Он посетил меня однажды в компании своего медика, Куактье, - губы Фролло непроизвольно сложились в насмешливую, чуть презрительную линию. – Ничтожный человек, который тянет из старика деньги, но ни черта не смыслит в настоящей науке! Так вот, после того случая мы беседовали еще несколько раз… о разных вещах. Это умный человек, должен признать, великий интриган. Но до крайности мнителен; скуп во всем, что не касается его здоровья. Он набожен, но одновременно жесток… И снова я говорю не о том. Тебе нужно лишь знать, что, пока ты будешь под моим покровительством и останешься неузнанной – а это вовсе не сложно будет провернуть, когда начнется смута и возня за регентство, – тебе нечего будет бояться. Ты даже можешь креститься, принять другое имя. Ты ведь просила этого… научить тебя христианской вере. Я научу тебя.

- Научите меня вере?.. Вы, кто предлагает мне принять крещение и тут же возлечь с попом?! Сомневаюсь, что вы научите меня хоть какой-нибудь добродетели! Даже ваши речи – отвратительны! Если все католики таковы, то лучше мне никогда не носить креста. Пусть я и язычница, как меня называют, цыганка, но я честнее, чем лицемерные христиане!..

Мужчина порывисто поднялся с сундука, замер на мгновение и, приблизившись к оторопевшей Эсмеральде, пал на колени, нежно стиснув маленькие ладошки и взирая на красавицу снизу вверх полным обожания на грани поклонения взглядом.

- Ты права! Ты тысячу раз права, дитя!.. Я не хочу вздрагивать каждый день при мысли, что тебя могут узнать. И мне мало – слышишь?! – мало твоего тела. Ты должна принадлежать мне вся, без остатка – сердцем, душой. Как я принадлежу тебе уже давно! Нет. Нет, мы не останемся в Париже. Уедем, уедем на юг Франции. В Тулузу или, если хочешь, к морю. Помнишь, я говорил тебе, что найдется в этом мире и для нас место под солнцем, где деревья зеленее и небо синее!.. О, мы даже могли бы покинуть Францию и начать новую жизнь вдалеке отсюда, где воспоминания зловонного Парижа не посмеют преследовать нас: поедем в Богемию – хочешь? В тех краях располагается знаменитый Лейпцигский университет, ты знаешь… я мог бы преподавать там – да, думаю, меня бы слушали с удовольствием. Я образованный человек, девушка, я ученый, если хочешь знать – я смогу обеспечить наше будущее и без этой дрянной рясы!..

Цыганка молчала, слушая взволнованную, сбивчивую речь своего тюремщика. Снова он предлагает ей куда-то бежать, точно они пара влюбленных, мечтающих обрести рай хоть в шалаше!.. Неужели старый монах никак не уразумеет, что дело не в Париже, а в нем?! О, с Фебом она готова пойти хоть в ад, но с ним – не все ли равно, будет ли тепло и сытно в ее клетке, если крылья там все равно не расправить… Рядом с этим чудовищем она задохнется, погибнет. Он правда этого не понимает?.. Архидьякон, не дождавшись ответа, продолжил: