Sans qu'un remord ne me vienne (СИ)

Вновь впав в задумчивое забытье, девушка присела на расправленную постель и начала перебирать в уме воспоминаний последнего года. Вскоре мысли ее привычно потекли в сторону красавца-капитана, и неосознанная мечтательная улыбка коснулась алых губ. Однако, энергичная по натуре, плясунья не могла целый день предаваться размышлениям. От скуки она даже решила приготовить луковый суп: бог весть, когда в последний раз ей удалось заняться готовкой. Признаться, Эсмеральда не слишком любила это занятие, однако после многомесячного перерыва даже такая рутинная обязанность показалась приятной. Увлеченная процессом, ни на миг не выпуская из головы лучезарный образ дорогого Феба, воскресший еще более величественным после всех этих сомнений, она негромко начала мурлыкать под нос задорную испанскую песенку, под которую, бывало, кружилась прежде в кольце праздных зевак.

Такой и застал ее вернувшийся Фролло: с растрепавшимися волосами, с половником в руках, испуганно обернувшуюся и застывшую в отблесках играющего в очаге пламени, с замершей на губах песней. Помедлив, мужчина прошел в дом. Снял плащ, скинул торбу и, ни слова не говоря, начал извлекать снедь. Цыганка отбежала от бурлившего котла с почти уже готовым супом и примостилась на сундуке, не сводя глаз с возившейся у огня фигуры.

Архидьякон, тем временем, скинул сутану и теперь оценивал ее варево – что ж, вполне себе сносно, и ничуть не хуже того, чем кормят в трапезной. Сняв котелок, он вопросительно уставился на девушку.

- На свой счет я не обольщаюсь – ты готовила явно не для меня. Отчего ж убежала?.. Я не кусаюсь, дитя. И, если не против, с удовольствием разделю с тобой трапезу.

Голод властно давал о себе знать: священник ничего не ел со вчерашнего вечера. Запах пищи только раздразнил аппетит. К тому же, хоть и понимая умом, что у маленькой чаровницы и в мыслях не было проявить о нем заботу, Клод невольно почувствовал радостное тепло от того, что здесь, в ветхом рыбацком домике, ждал его горячий обед, приготовленный руками этой девочки.

- Я не голодна, - с усилием произнесла Эсмеральда, вглядываясь в лицо монаха и пытаясь разглядеть знакомый влажный блеск вожделения в его глазах – напрасный труд.

- Ну хорошо, пусть так, - легко согласился он и открыл нишу подпола. – Но, по крайней мере, ты не откажешься попробовать нёшатель?.. Кажется, где-то здесь я припрятал прекрасное сладкое вино из Иль-де-Франс – думаю, оно идеально подойдет. Уверен, ты никогда не пробовала ни первого, ни второго! А еще я купил для тебя сладкое овсяное печенье.

- Я… - цыганка хотела было отказаться, но вовремя прикусила язык, вспомнив, что хотела начать выказывать больше смирения и не раздражать понапрасну своего тюремщика.

- Знаешь, я ведь никогда за свою долгую жизнь не сидел за одним столом с женщиной… Исключая, быть может, детство, - не дождавшись ответа, задумчиво добавил тот.

Признание это никак не отозвалось в девичьей душе: всем ее существом вновь всецело завладели страх и непонимание. Тем не менее, помедлив, она неуверенно поднялась со своего места и приблизилась к столу. Кажется, монах сейчас спокоен – пусть таким и остается.

Фролло отвернулся, боясь, как бы маленькая колдунья не разглядела промелькнувшее на лице торжество. До краев наполнил глиняную миску дымящимся луковым супом, нарезал хрустящий пшеничный хлеб, изысканный сыр с нежным грибным ароматом, разлил рубиновое вино, извлек холщовый мешочек с печеньем… Только бы сработало!..

Трапеза проходила в молчании: архидьякон уткнулся в миску, лишь по временам бросая короткие взгляды на опустившую взор красавицу, нервно теребившую в руке кусок сыра. Ей явно было некомфортно, а мужчина не знал, что сказать, что сделать, чтобы хоть немного разрядить обстановку.

- Спасибо, девушка, - поблагодарил он, отставляя в сторону пустую миску; Эсмеральда только вздрогнула и ничего не ответила. – Попробуй. Это вкусно.

Священник уложил нёшатель на толстый ломоть каравая и отправил в рот. С наслаждением пригубил чуть терпкое красное… Да, давно он не позволял себе такой роскоши! Цыганка тоже откусила небольшой кусочек и, кажется, нашла угощение очень достойным, равно как и вино.

- А теперь десерт, - Клод плавно подвинул печенье, из-под полуприкрытых век наблюдая за захрустевшей прелестницей.

Одно за другим исчезли несколько тончайших овсяных печений. Боже, какое же она, в сущности, дитя!.. Фролло подлил вина в опустевшие кружки и поднялся: близился вечер, пора было зажечь светильники, пока в очаге еще оставался огонь. Огонь… Неплохо бы согреть воду! Он ведь намеревается сегодня познать эту девушку, а гигиене, в отличие от многих современников, брезгливый архидьякон уделял не последнее место.

- Скоро вернусь, - подкинув дров и взяв одно из двух, наполовину порожнее, ведро, мужчина скрылся за дверью.