Сатирические очерки

Политические статьи. В них не будет недостатка. В отношении этих статей, хотя их никто не понимает, мы превзошли все, дальше ехать некуда. К тому же они связаны с наименьшими затруднениями, ибо менее всего в них смыслить должен цензор. Оппозиционные идеи? Само собой разумеется. Когда я пишу, мне всегда нравится иметь к тому справедливое основание.

О финансах: буду писать длинно, но всегда в шутливом тоне. Для нас это будет только забавной игрой; и в этом отношении всегда найдется кому подражать. Денежные расчеты – дело серьезное только для тех, кто платит. А для тех, кто получает…

О войне: тоже будем помещать статьи, и притом во множестве. Прежде всего, поищем человека, который бы в этом смыслил и умел бы поговорить об этом предмете. Впрочем, хорошо ли, плохо ли, всегда выйдем из положения: статьи неизменно будут лучше, чем положение дел.

О внутренней политике: уйдем в нее с головой. Углубимся в эти дела, и так как мы хотим о них поговорить, то не станем задерживаться на перечислении того, что сделано; будем говорить только о том, что следует сделать.

О государственной жизни: здесь много места мы уделим statu quo [347] и Королевскому статуту; и на этом застрянем; даже пальцем не пошевельнем иной раз.

О флоте. Это сложнее всего. С какой стати «Фигаро» одному говорить об этом? Мне вовсе не нравится тонуть на мелком месте.

О суде и милосердии. Не однажды я уже заявлял, что не являюсь сторонником правительства: посему буду лишь строго судить. Ах, если бы мне позволили также быть и милосердным!

О литературе. Будем публиковать разбор хороших книг по мере их появления; следовательно, отдел будет тощим.

Об испанском театре. Не будем ничего говорить, пока не появится что-нибудь достойное упоминания. К счастью, этого придется ждать долго.

Об актерах. В этом случае по чести будем злыми: говоря об актерах, будем сами актерами.

О музыке. Поищем литератора, который смыслит в музыке; или музыканта, который смыслит что-нибудь в литературе. Тем временем «Фигаро» будет выходить из положения, подобно тому как до сих пор выходили из положения другие газеты. К счастью, мы будем грабить многоопытную публику; она ни в чем нам не уступает.

О модах. В этом отделе будем говорить о налогах, интригах, милостях… Одним словом, обо всем, что следует всегда à la dernière… [348]

О нравах: само собой разумеется, о плохих – уж что есть, то есть: будем писать о тех, кто живет за счет народа «Под этим заголовком «Фигаро» будет говорить о терпении, о мраке, о дурных намерениях, об отставании, о лени, об апатии, об эгоизме. Одним словом, о наших нравах».

Объявления. Стремясь сделать эту часть газеты возможно более краткой, будем давать объявления только о хороших спектаклях, нормальных книгах, реформах, достижениях, открытиях. О потерях и тем более обо всем, что у нас продается, не будет ни слова: иначе нам пришлось бы говорить без конца.

Такова газета Фигаро. Замысел ее уже ясен. Это, однако, еще не все. Надо попросить лицензию. А чтобы просить лицензию, надо либо представить залоговую сумму (но если бы я ее имел, я не стал бы заставлять себя писать глупости для развлечения других людей), либо «служить на жалованье» (но если бы у меня была служба, и начальник, и приемные часы, и служебный распорядок, и исходящие, и отставка в перспективе, – у меня не было бы настроения писать в газеты), либо «быть профессором» (но если бы я был профессором, я бы что-нибудь да знал и, значит, не годился бы в журналисты…).

Очевидно, я не подхожу для получения лицензии. Пусть другой отдувается – подставное лицо. Все пойдет как надо: жалованье подставному лицу, поручительство за поручительством, налог, взнос и, наконец, лицензия. Я теперь таким образом получил право на «Фигаро», – не права, столь пугающие нас, не то призрачное право, которое будто бы должно нас вернуть к деспотизму; не те права, которые притаились, подстерегая момент, министра и… Нет, это только право печатать газету.

Теперь дело только за типографией. Бегу в одну…

– О, у нас невозможно: нет шрифтов!

Отправляюсь в другую:

– У нас, скажу вам откровенно, нет печатных машин.

Спешу в третью:

– Мы не хотим заниматься газетами: ведь пришлось бы работать ночью. А бог сотворил ночь для сна.

– Да, ночь, но не издателя! – отвечаю я вне себя от ярости.

– Чего вы добиваетесь? К тому же на этой работе не заработаешь: так как в Испании мало наборщиков, то они требуют к себе внимания и знают себе цену. Публика не желает дорого платить, а рабочие не хотят по дешевке трудиться.

– Так что печатать газету невозможно?

– Почти что так, сударь. А если вам ее и напечатают, то это будет дорого и плохо. Одни буквы заменят другими.

– Черт возьми, но это значит – напечатать газету не мою, а наборщика!