Савмак. Пенталогия (СИ)

  Стоявшие возле светильников жрецы время от времени бросали в огонь сухие пучки и семена пряных трав, и тонкие дымные струйки разносили по подземелью приторно-сладкие запахи. Осторожно снеся царя и царицу по крутым ступеням, слуги опустили шкуру на землю возле возвышения. По команде Посидея четверо из них, просунув ладони под затылок, спину и ноги царицы Атталы, бережно, словно спящую, перенесли её с потресканной шкуры в устланный сухими душистыми травами сосновый ящик, покрытый снаружи позолотой. Остальные четверо опустили шкуру с царём Скилуром в серый известняковый саркофаг. Тинкас с бунчуком замер в головах саркофагов, а царевичи, Иненсимей и Посидей подошли ближе к ногам, чтобы - в последний уже раз - взглянуть на дорогие для них лица. Затем двое слуг по команде Посидея надвинули на лицо Скилура златотканое покрывало и обернули его тело с головой широкими полами священной бычьей шкуры, а третий - закрыл парчой лицо Атталы.

  Отступив обратно к стене, царевичи, Иненсимей и Посидей молча наблюдали, как ждавшие в дверном проёме и на лестничных ступенях слуги заносят и укладывают в саркофаг царя его золотой пояс, меч, акинак, пару ножей, точильный брусок, горит со стрелами, рельефную золотую чашу, четыре вместительные позолоченные греческие гидрии с его любимым вином, бузатом, ячменным пивом и колодезной водой, а в домовину царицы: горит с пучком стрел, акинак, два ножа, точило, бронзовое позолоченное зеркало, ножницы, набор бронзовых иголок, пару золотых напёрстков, яшмовое веретено, клубки разноцветной шерсти, вторую рельефную чашу, из которой Марепсемис несколько минут назад поил землю молоком, пару амфор с оливковым маслом, алабастры с заморскими благовониями, кувшины с водой, бузатом, козьим и коровьим молоком.

  (Примечание: Погребальный обычай запрещал скифам и сарматам "вооружать" покойников луками.)

  Когда всё необходимое для безбедной загробной жизни царя и царицы было уложено в домовины, восемь крепких слуг, ждавших у противоположной от входа стены, поднатужась, разом оторвали тяжёлую каменную двускатную крышку от постамента и под присмотром Посидея, следившего, чтобы полукруглые валики на её нижней кромке легли точно в желобки на верхних гранях стенок саркофага, накрыли ею Скилура, навсегда отгородив его от мира живых. Затем двое из них накрыли деревянной крышкой с полукруглым, как у кибитки, верхом гроб царицы Атталы. Слева от каменного саркофага, там, где лежала его крышка, осталось на постаменте место для гроба другой скилуровой жены - царицы Опии.

  Отвесив царю и царице последний поклон, восьмеро слуг поспешили из душной могилы на волю. За слугами, прощально склонясь перед родными гробами, ушли наверх четверо братьев-царевичей и Иненсимей. Как только они вышли, в склеп стали заносить на коврах попарно мёртвых царских слуг и укладывать их в глубокие ямы, зиявшие справа и слева от постамента: слуг ложили возле царя, служанок - ближе к царице. Положив все необходимые им для удобной жизни в новом мире вещи, молодые слуги взялись за лежавшие под боковыми стенами лопаты и торопливо закидали ямы наваленной возле них глиной.

  Наверху тем временем слуги выпрягли волов и разобрали на части царскую похоронную повозку. После того, как работавшие в склепе, разровняв землю над могилами царских слуг и служанок, вышли наружу, другая группа слуг стала заносить туда фрагменты золотой повозки и обкладывать ими постамент с саркофагами царя и царицы. Золочёные столбики шатра они вставили в выдолбленные на углах постамента ямки и закрыли царские домовины непроницаемо-плотными пологами.

  После того, как последняя пара слуг торопливо убежала наверх, Тинкас осторожно прислонил царский бунчук к шатру, опустился перед ним на колени и уткнулся располосованным багровыми порезами лбом в землю. Через полминуты он тяжело поднялся и, уронив голову на грудь, пошатываясь, как после долгой болезни, медленно побрёл на выход.

  Когда грузные шаги бунчужного десятника затихли наверху, Посидей с тихой грустью произнёс по-эллински:

  - Прощай, друг Скилур... прощай, царица... Скоро увидимся...

  Отвесив скрытым под шатром домовинам поясной поклон, он повернулся и по-стариковски зашаркал к выходу, незряче придерживаясь рукой за стену. В подземелье остались только четверо жрецов, продолжавших заунывно звенеть своими магическими оберегами.

  Тем временем наверху уже дымились вокруг царской усыпальницы костры и полным ходом шли приготовления к поминальному пиру. Сняв рогожи со стоявших на обочине телег, царские слуги доставали с них большие походные казаны, наполняли водой из бурдюков и ставили на огонь. Над разожжённым напротив входа в усыпальницу костром они подвесили на бронзовой треноге походный казан самого Скилура, украшенный по наружной стенке четырьмя парами свирепо дерущихся друг с другом вздыбленных жеребцов.