Савмак. Пенталогия (СИ)

  Скользя левой рукой по натянутому аркану, Савмак осторожно подошёл к кобыле, успокаивая её тихим ласковым голосом. Но стоило ему протянуть к её морде правую руку с уздой, кобыла опять испуганно вскинулась на задние ноги. Каждый такой рывок ещё туже затягивал петлю вокруг её шеи, причиняя боль и не давая дышать, и наконец она перестала вскидываться, позволив человеку коснуться своей шеи. Не переставая нашептывать ей ласковые слова, Савмак оглаживал мягкими ладонями её вытянутую вдоль жердевой преграды шею, круглую скулу, нежно почесал низ узкой морды. Затем, потянув за нижнюю губу, он заставил её открыть пасть, быстрым движением вставил удила и надёжно закрепил на голове испуганно всхрапывающей, нервно подрагивающей тонкой кожей кобылы уздечку.

  Крепко держа левой рукой кобылу под уздцы, он ослабил въевшуюся в её шею возле головы петлю, скинул аркан и в следующий миг оказался у неё на спине. Голосисто заржав, кобылица вскинулась на дыбы и понеслась широкими скачками к дальнему углу загорожи, откуда за её мучениями настороженно наблюдал табун. Пытаясь сбросить с себя чужака, она при каждом скачке высоко взбрыкивала задом и лягала воздух. Но человек, крепко обхватив ногами её бока, держался на спине цепко, как клещ. Потянув поводом её голову вправо, Савмак отвернул её от табуна и заставил бежать по кругу. Сделав так несколько кругов, он направил кобылу прямо на загорожу и, когда она изготовилась резко затормозить перед преградой, со всей силы ожёг её плетью по крупу, заставив взмыть над жердями. Посыпавшиеся на тонкую шкуру жгучие удары вынудили её отказаться от дальнейших попыток освободиться от давившего спину груза и нестись во всю прыть, куда направлял её, плавно натягивая то правый, то левый повод, примостившийся на спине наездник.

  Сделав широкий круг по степи, Савмак вернулся к загону и остановил усмирённую, потемневшую от пота кобылу в пяти шагах от любовавшегося с довольной улыбкой своим будущим десятником Палака.

  - Честь и слава вождю напитов за то, что взрастил для нас такого добра молодца! - возгласил хвалу скромно державшемуся за спинами царевичей Скилаку Палак, развернув вполоборота в его сторону коня. - Если он и в схватке с врагом себя покажет, то быть ему вскоре не то что десятником, а полусотником, а то и сотником!

  И Палак пригласил всю вельможную компанию в свой шатёр воздать должное победителю скачек на устроенном в его честь пиру.

  Забрав у отца повод Ворона, Савмак скромно пристроился в хвосте царской свиты. Ворон сразу стал обнюхивать и оказывать знаки внимания белоснежной красавице, покорно нёсшей на изящно изогнутой спине его молодого хозяина, будто почувствовал в ней свою невесту. Савмаку пришлось то и дело остужать любовный пыл жеребца лёгкими ударами сгибом плети по храпу.

  Почти три тысячи напитов, наблюдавшие с пригородных возвышенностей, как их Савмак укрощает выбранного в царском табуне коня, восторженно приветствовали царя и своего прославившегося сегодня на всю Скифию соплеменника на выезде из Западной балки. Дядя Октамасад, родные, двоюродные и троюродные братья, пегобородые скептухи и молодые друзья-приятели, радостно улыбаясь, поздравляли Савмака с победой, пожимали ему на ходу руку, ласково похлопывали по крупу героического Ворона и нервно вздрагивавшую, дичившуюся такого множества людей белую кобылицу. Отдав повод Ворона подбежавшему в числе первых Каниту, Савмак попросил его разыскать Ашвина - пусть отведёт Ворона к реке, напоит, выкупает и тщательно оботрёт. Канит, ответив, что он сам с удовольствием сделает это, выбрался из следовавшей за царём толпы и, преисполненный гордости, повёл Ворона под уздцы мимо, увы, давно опустевших крыш постоялого двора к спуску к реке.

  Вернувшиеся к своим шатрам обедать воины шумно и радостно славили проезжавшего по Священному полю молодого царя, вот уже третий день не жалевшего на их угощение царских стад и греческих вин.

  Внутренние пологи в большом царском шатре были подняты, и скоро там свободно расселись вокруг золотого опорного столба четыре десятка гостей, составляющих цвет скифской знати. Старшие братья царя - Марепсемис, Эминак и Лигдамис, сели, как всегда, по правую руку от него, а слева Палак усадил вождя Скилака с сыном, подвинув по такому случаю с привычного места дядю Иненсимея, старательно прятавшего за благожелательной улыбкой испорченное обидным поражением сына настроение.

  Пока проворные царские слуги расставляли перед гостями еду, Палак окончательно договорился со Скилаком, что после того как Савмак добудет голову первого врага (а ждать этого, судя по всему, долго не придётся), и женится на дочери вождя хабеев, он с молодой женой отправится в сотню Ториксака.