Савмак. Пенталогия (СИ)

  Выехав наконец с крайнего двора, Палак занял место в голове колонны с лицом, хмурым и мрачным под стать погоде, из-за которой поход начался совсем не так стремительно, как ему бы хотелось, нетерпеливо огрел мерина плетью по гладкой белой ляжке, и повёл замешкавшееся войско стремительным галопом на восход, навстречу славе и добыче.

  Проскакав без роздыха два фарсанга до реки Бик, Палак и передовые воины увидели на той стороне десяток скачущих во весь дух навстречу сайев. Остановив взмахом руки свой десяток на правом берегу, десятник погнал коня в мутный многоводный поток, доходивший в самом глубоком месте коню по брюхо, и вымчал на низкий левый берег, на котором остановился во главе нескончаемой колонны Палак. Это был гонец от тысячника Лампсака, посланного со своей тысячей пару часов назад разведать приграничную боспорскую землю. Устами своего десятника Лампсак сообщал, что приграничные земли боспорцев вплоть до постоялого двора Дамона у развилки пусты - в брошенных селениях сатавков не осталось даже захудалой собаки.

  Скривив рот в кислой ухмылке, Палак толкнул пятками коня и погнал его в воду. Слева от царя на вражеский берег переправился Тинкас с бунчуком, справа - Зариак с барабаном и десятник, тотчас умчавшийся со своими людьми обратно к Лампсаку с наказом, соблюдая осторожность, двигаться дальше к Длинной стене.

  Итак, за эти несколько дней сатавки успели убежать со всем своим скарбом за греческие стены. Но неужели среди них не нашлось никого, кто оставил бы службу грекам и перешёл на сторону своих собратьев? Палак надеялся, что таковых окажется немало. Неужели так велика их вера в неодолимость греческих укреплений? Неужто они станут сражаться заодно с греками против своих кровных родичей?

  На правом берегу пограничного Бика четверо сыновей Скилура распрощались, пожелав друг другу удачи и победы. Палак с 40-тысячным войском поскакал походной рысью по большой Пантикапейской дороге дальше на восход, а Марепсемис повёл свои 10 тысяч напрямки к тянувшейся изогнутым каменным гребнем по краю обширного камышового болота пограничной феодосийской стене.

   7

  Феодосийский номарх Лесподий третьи сутки как переселился из дома Хрисалиска поближе к пограничной стене. Поскольку казармы эфебов были набиты битком, номарх с прислужником-рабом и двумя десятками конных телохранителей (они же вестовые) обосновался в расположенной напротив казармы усадьбе космета феодосийских эфебов Мосхиона, своего старого товарища и друга.

  Плотно пообедав в компании хозяина и командира своей охраны Никия, Лесподий ушёл в соседнюю комнату, чтобы по давнишней привычке часок вздремнуть. Не снимая одетого поверх тёплой шерстяной туники толстого кожаного панциря, обшитого от пояса до колен узкими вертикальными серебряными полосами, он прилёг на кушетку и закрыл глаза. Но тревожные мысли, стучавшие в виски стальными молоточками, вот уже третий день не давали уснуть.

  Впервые за десять с лишним лет, что он был здесь номархом, ответственным за защиту города, хоры и скифской границы, Феодосии угрожало нашествие грозного врага. А ведь в его распоряжении было всего две сотни профессиональных воинов! (Больше в условиях мира и добрососедства со скифами и не требовалось).

  Когда четыре дня назад поздним вечером в Феодосию примчался одвуконь спешный гонец из Пантикапея с кратким письмом от архистратега Молобара, в котором тот, не объясняя причин, извещал о почти неизбежной войне со скифами и о том, что их внезапное нападение может произойти с часу на час, Лесподий по совету Хрисалиска, не теряя ни минуты, разослал своих телохранителей кричать по всем городским улицам тревогу и созывать граждан с оружием на агору. Одновременно конные вестники умчались от дома Хрисалиска к лагерю эфебов у ворот Северной стены и дозорному посту на Столовой горе. Присутствовавший при отправке гонцов Хрисалиск вспомнил о Дамоне; к счастью, пантикапейский гонец, заехавший к нему на постоялый двор, чтобы сменить загнанного коня, предупредил его о грозящей опасности.

  В равной мере удивлённые и напуганные внезапной ночной тревогой, горожане сбежались на освещённую десятками факелов агору меньше чем за час. Притащились, опираясь вместо привычных посохов на копья, даже убелённые сединами старики.

  Подождав, пока площадь наполнилась людьми, а под колоннами у входа в пританей собрались вокруг него и Хрисалиска все 33 городских демиурга, Лесподий, озарённый, словно бог войны Арес, яркими переливами огней на зеркальных пластинах доспеха, поднял к венчающему его великолепный шелом красному султану зажатый в правой руке свиток и в повисшей над агорой тотчас гулкой тишине напряжённым, вибрирующим голосом доложил о только что полученных из столицы новостях. На посыпавшиеся отовсюду недоуменные вопросы, что случилось, номарх ответил, что никаких подробностей архистратег Молобар не сообщил, по-видимому, из-за великой спешки. От гонца известно лишь, что сегодня в Пантикапей приехал посол нового царя скифов Палака Главк, сын небезызвестного Посидея.