Сборник «Гаврюша и Красивые» [2 книги]

— Я не знаю, — честно признался мальчик. — Но его нужно спасать!

Гаврюша снял ушанку и задумчиво помял её в руках.

— Ох, Егорка, вот как тебя понять, когда ты сам ничего не знаешь… — буркнул он, надевая шапку обратно. — Ладно. Пойдём уж сначала бутерброды есть, а потом спасать твоего Царя Обезьян.

На кухне мама и Аксютка уже мило болтали и пили чай. Егор, умывшийся и почистивший зубы под присмотром бдительного домового, поздоровался со всеми и уселся рядом с девочкой.

— Мама, мне такой сон снился! Там лисички и наш кот, а ещё…

— Да-да, милый, ты мне вечером сон свой обязательно расскажешь. — Александра Александровна поставила перед сыном кружку с чаем, а в центр стола тарелку бутербродов с сыром и колбасой. — А сейчас мне уже на работу бежать пора. Глаша ещё раньше, с бабушкой вышла.

Она быстро поцеловала Егора в щёку, уходя с кухни. Через пару минут хлопнула входная дверь, и друзья остались дома одни.

— Ну чё, пьём чай и сваливаем в Чайна-таун? — уточнила Аксютка.

— Ну и выражения у тебя… — хмыкнул домовой, взяв с тарелки бутерброд с колбасой.

— Нормальные у меня выражения, — беззлобно огрызнулась девочка.

— А мне такой сон снился… — начал было Егорка.

— Ты жуй быстрее, Егорка, по пути нам про сон свой расскажешь, — оборвал его Гаврюша. — Забот полон рот! Пока ты сны смотрел, сестрица твоя меня за шиворот поймала да пару ласковых слов нашептала.

— Каких слов?

— Выразительных! О том, что она нам устроит, если мы сегодня же с неё волшебный обруч не снимем. Ну и проблемная у тебя сестрица, Егорка Красивый!

Мальчик хотел согласиться, но потом вспомнил разговор с папой про Глашу, и ему стало стыдно и даже немного обидно за сестру.

— Вообще-то она хорошая, просто строгая и нервная, потому что мы хулиганим… — объяснил он.

Домовые недоверчиво переглянулись.

— Ну хорошая так хорошая. Бутеры жуй давай, а то в Китае вашем вечно есть нечего, — напомнила Аксютка, толкая ему бутерброд с сыром.

— Да ты кузнечиков жареных трескаешь как не в себя! — праведно возмутился бородатый домовой.

— И чё? Я не брезгливая. Да и вообще-то они вкусные, можете сами попробовать.

— Не дождёшься! — отрезал Гаврюша. — Мы уж лучше печку-матушку отыщем да пирожками угостимся.

— Ну и хорошо. Мне же больше кузнечиков достанется, — улыбнулась рыжая домовая и потянулась к вазочке с конфетами.

Но суровый Гаврюша укоризненно шлёпнул её по руке.

— Э-э! Ты чего?! — округлив глаза, спросила Аксютка, возмущённая таким обращением.

— А нечего семейство объедать! Пора за дела браться. А то квартируем тут, чаёвничаем, в баню ходим, а по делу так одни проблемы от нас. Девицу старшую заложницей волшебного обруча сделали. Баюну говорящему позволили в Китай удрать. Посуду за собой не моем! — распаляясь, ворчал домовой. — Маму Красивую, Александру Александровну, взрослого человека с высшим образованием, между прочим, вчера в свои пиратские игры втянули да чуть в море не утопили!

— Так это же не ты, это мы вдвоём с Аксюткой… — попытался успокоить друга Егор.

— Конечно, не я! — согласился Гаврюша, ударив себя кулаком в грудь. — А только отвечать кому? Кто ответственный? Гаврюшка-дурак! Гаврила-неуч! Чуть что, так сразу Гаврила-прогульщик виноватым становится! Знаем мы их!

— Да кого их-то? — не поняла рыжая, подливая разошедшемуся товарищу чай и всё-таки тихо стащив одну конфету из вазочки.

— А то ты сама не знаешь кого?! Инспекторов чародейских! Или ты думаешь, что вот за это за всё с нас никто не спросит? Уж они-то, инспектора энти, возможности такой не упустят! А нам не простой инспектор достался, а сам лютый Кондрашка Козлюк!

— Да-а, Кондрашка со странностями… — задумчиво протянула Аксютка. — Но зато с ним весело!

— Кстати! — Гаврюша поднял указательный палец вверх, выдержав короткую паузу. — С Козлюком мы тоже напортачили. Случайно с бабушкой Светланой Васильевной его познакомили, а он возьми да и подружись с ней! А ну как у них дружба в чувства перерастёт? Вдруг он инспекторскую должность свою решит бросить? Думаешь, нас за такое по головке погладят?

— Да нам другие домовые медаль дадут! — хихикнула девочка. — И некоторые инспектора тоже.

— Э-эх, маленькая ты ещё и глупая… — с досадой признал Гаврюша и тоже зачерпнул из вазочки пару конфет "Птичьего молока". Положил одну конфету на стол и щелчком пальца отправил её по скатерти к Егору. Тот поймал.

— Жизни не знаешь, — продолжил он свой спор с Аксюткой. — Жизнь это тебе не голубей на Курском вокзале вкруг пальца обводить. Энто куда как более сложнее штука.

Домовая, насупившись, смотрела исподлобья, но помалкивала.

— Кондрашку, конечно, мало кто любит, энто факт. Успел он не только законную ненависть у домовых вызвать, поскольку гоняет нашего брата и в хвост и в гриву да орёт дурниной почём зря, а ещё и инспекторов, и преподавателей школьных да академических сумел против себя же настроить. Ведь кто захочет с ним добрые отношения поддерживать, если он на своих же коллег бочку катит? Идеалист он, моралист и чистоплюй. Да только тем самым он для всей системы и ценен.

— Это как? — удивился Егор Красивый.