Сборник летописей. Том III

Хотя государям бывает необходимо посылать послов и гонцов в разные страны и края, и дела государственные через то могут быть укреплены и упорядочены, однако вошло в обычай [вообще] посылать их и для доставления известий о здоровье, даров и подношений и ради важных дел окраин, войсковых дел и государственных таин. Очевидно, что нужда в посылке гонцов по таким делам случается в год несколько раз. К настоящему времени постепенно дошло до того, что все хатуны, |S 635| царевичи, эмиры ставок и эмиры-темники, тысячники и сотники, воеводы областей, кушчии, барсчии, ахтачии, корчии, эюдэчии и прочие разряды [чинов], назначенные на разные должности, помалу и помногу за всяким делом посылали гонцов по областям, а также посылали их по разным надобностям в монгольские кочевья. Установился обычай, что население областей стало отдавать своих сыновей в инджу и уртаки хатунам, царевичам и эмирам и получало за это какую-нибудь малость. А у них имении, имущества, сделок и тяжб было помногу, и каждый посылал гонца и законным и незаконным образом устраивал свои дела. Противники же их от множества беспокойств и расходов выбивались из сил и поневоле шли под защиту других, брали от них гонца и искали отмщения, и возмещения у тех людей. Те опять посылали гонцов, и из-за этих людей постоянно сновали взад и вперед гонцы, и покровители из рвения и пристрастной привязанности [к своим подзащитным тоже] непрерывно слали гонцов. Другие были такие, — умрет человек, а его наследники друг с другом не ладят, и все, жаждая получить побольше наследства, отдавались под покровительство, посылали друг на друга гонцов и занимались этим всю жизнь. Им следовали другие люди, пока для всех это не стало ремеслом. Были еще раисы деревень, находившие себе каждый другого покровителя и гонявшие по области гонцов ради спора о должности раиса. Иные брали гонцов под предлогом того, что в такой-то области можно раздобыть тонсук, и расходовали во много раз больше того, чем доставали. Эюдэчии, под предлогом устройства тагара, столового довольствия и саверина, рассылали по областям столько гонцов, что городские диваны были полны ими; точно так же [поступали] и эмиры, [заведывавшие] оружием, конюшнями и животными и прочим. Кончилось тем, что по дорогам гонцов стало попадаться больше, чем караванов и всех путешественников [вместе]. Если бы даже, в каждом яме держали пять тысяч лошадей, то улага для них [гонцов] нехватило бы. Забирали монгольские табуны, которые держали на летних и зимних стойбищах, и садились [на них]. Спешивали все караваны и путешественников, которые прибывали из Хитая, Хиндустана и других дальних и ближних стран, [а также] и эмиров, баскаков, меликов, битикчиев, казиев, сейидов, имамов и челобитчиков, едущих в [государеву] ставку, захватывали их лошадей, а их оставляли посреди дороги. Некоторых вместе с пожитками [покидали] даже в страшных местах. Из-за множества гонцов, которые так вот разъезжали, дошло до того, что воры и разбойники придавали себе наружный вид гонцов и, выходя на дорогу, говорили: «Мы-де гонцы», — брали у них [у проезжих] лошадей для улага, а [затем] вдруг хватали их, связывали и грабили пожитки. Часто бывало, что одни гонцы отбирали улаг у других гонцов под предлогом, что наш-де путь поважнее. Дошло до того, что каждый, у кого было больше провожатых и силы, тот и отбирал улаг у другого. Когда разбойники проведали о таких делах, то они и гонцам [числом] поменьше говорили: «Мы-де гонцы» — силком отнимали у них улаг, их [самих] грабили и даже забирали у них [государевы] ярлыки и пайзы. Стало так, что большая часть разбойников с пайзами и [государевыми] ярлыками, преградив горные перевалы,[954] выходили для разбоя на дороги, хитро и коварно, под предлогом выполнения обязанностей гонцов, нападали на путников, едущих с караванами, и гонцов и грабили животных и пожитки.