Сборник летописей. Том III

После того как царевичи и эмиры убили Алинака, они послали исфаганского воеводу Борая [?] оповестить находившийся в окрестностях Сияхкуха туман караунов, чтобы они сели [на коней] и захватили Ахмеда. Они отправили вслед за Ахмедом монгола по имени Черик, бывшего начальником ставки Конкуртая, с четырьмя сотнями всадников, а следом за ним отправили Доладая-яргучи еще с четырьмя сотнями всадников. Они так преследовали Ахмеда, что повсюду не успевал он выступить, как наезжали они. Когда Бора приехал к караунам, они тоже разом сели верхом и отправились на Ахмеда. В понедельник 24 дня месяца раби’-ал-ахыра [10 VII 1284] в Харакан на служение к Аргуну прибыли Хуладжу и Киншу. Эмира Акбукая, ставшего инаком Ахмеда, на которого Бука был сердит, схватили. |A 230а| Царевичи и эмиры держали совет насчет царства. Бука склонялся [на сторону] Аргуна, Арук [на сторону] Джушкаба, а Текнэ [на сторону] Хуладжу. Текнэ сказал: «Хуладжу — сын Хулагу-хана. При жизни сына [царство не может] перейти к внукам». Арук и Курумиши сказали: «Великим юртом владеет Джушкаб, по годам он старший брат, он достоин [царства]». Бука сказал: «Каан есть государь населенной четверти земного круга и старший брат всего рода Чингизханова. Царство над владениями Иранской земли после своего брата Хулагу-хана [каан] пожаловал старшему сыну его Абага-хану, который был самым разумным и совершенным, а после него оно по наследству достается его сыну и законному преемнику — Аргуну. Ежели бы люди, нахально вмешивающиеся не в свои дела, не наговорили бы, венец и престол предоставили бы для его сыновей, то этой усобицы не случилось бы. Бог вселенной ведает, каковы будут последствия этой усобицы». Текнэ стал возражать гневно и резко. Бука обнажил саблю и сказал: «Доколь в руке моей эта сабля, никто кроме Аргуна не сядет на царство». Эмиры спросили |S 510| у Тенгиз-гургена, каково было завещание Абага-хана. [Тот] сказал: «Я и Шиктур-ага слышали от него, как он сказал: «После меня государем пусть будет Менгу-Тимур, а после него государем пусть будет Аргун». Текнэ закричал на него: «Ты откуда слышал эти слова? Ты сам от себя говоришь!». Аргун сказал: «Оставьте меня, потому что я царствовать не желаю. Я доволен тем, что отец мне пожаловал Хорасан». Бука сказал: «Царевич, сначала ты по неведению согласился на царство Ахмеда, а сейчас от неподготовленности соглашаешься на то, чтобы разрослась усобица. При этом мы еще не поймали врага, так зачем же мы ссоримся и восстаем друг на друга. Смекаю я, надобно несколькими отрядами пойти по владениям, пока не изловим Ахмеда. Потом придя к Олджей-хатун и другим хатунам и сообща посовещавшись, утвердим царство за одним из царевичей. Поскольку он [Ахмед] шел покушаясь на Аргуна, то пусть он двинется в путь за ним [Ахмедом] в передовом отряде». На этих словах покончили, и Аргун и Бука во вторник 25 дня месяца раби’-ал-ахыра [12 VII] отправились в передовом отряде за Ахмедом. За ними следовали Арук и Джушкаб, потом вслед, предводительствуя всеми обозами, шли Хуладжу, Киншу и Текнэ.

В четверг 27 числа месяца раби’-ал-ахыра [13 VII] Ахмед расположился в Кунгуруланге и разграбил жилище Букая. Он хотел было обидеть жен и детей его, но Сунджак воспрепятствовал. На другой день он выступил из Шервияза и в понедельник 2 дня месяца джумада-л-уля лета 683 [17 VII 1284] прибыл к своим ставкам и сказал матери: «Я-де уладил дело Аргуна и перво-наперво пришел повидаться с тобою». Он стал готовиться бежать и удалиться в Дербент. Шиктур-ага проведал [об этом] и[354] послал к Кутуй-хатун: «Я-де раб престола, но сейчас прибыли гонцы [с известием], что все царевичи приказали, чтобы Ахмеда схватить. Я, раб, в чем виноват? Лучше всего нам посадить его одного в юрте, пока не съедутся родичи и не найдут какое ни есть решение». Кутуй-хатун дала разрешение и Шиктур-нойон назначил триста человек приставов к Ахмеду. Внезапно прибыло полчище караунов и так разграбило те ставки, что в юртах не осталось никаких других следов, кроме золы от очагов. Кутуй-хатун, Тудай-хатун и Ирмани-хатун они оставили нагишом, а две тысячи человек [из них] стали стеречь Ахмеда.