Сборник поэзии. Пружина

И никто никого не трогал,

Потасовки не затевал,

Ни зубами, ни твердым рогом

Не гордился, не задевал.

Оленуха Заря пригрелась

У солидного бока льва,

Между кроликами виднелась

Лисья острая голова.

На шершавых тугих веревках

Я вела молодых волков,

Двух разлапистых и неловких

Перепуганных дураков.

Шли они, прижимаясь боком

То к ноге моей, то к руке,

Иногда по местам глубоким

Так и плыли на поводке.

Громыхнуло на крыше жестью,

И порывами дождь пошел.

Волки рыжей линялой шерстью

Перепачкали мне подол.

Волки были еще подростки,

Шли со мной на манер собак.

Было мне этой волчьей шерстки

Не отчистить потом никак…

1960

Льву Мочалову

А жил ты где-то очень рядом —

Недалеко-недалеко.

Тебе и мне носили на дом

Из гастронома молоко,

И хлеб из одного фургона

Нам доставался по утрам,

И небо одного района

В зрачки заглядывало нам.

А я носила платья мамы

С плечами чуть не в пять вершков,

И довоенные панамы,

И важность первых каблуков,

А я шепталась по скамейкам

И целовалась у ворот,

И дом твой знала только мельком —

Там был трамвайный поворот.

А в парке было всё, что надо, —

Шаги и смех невдалеке,

Скамья, безветрие, прохлада,

Сирень, согретая в руке.

Вдоль парка бегали трамваи,

И где-то после десяти

Мои мальчишки не скрывали,

Что больше некуда пойти...

От них запомнилось немного:

Под вечер — полы пиджака,

Да чуть заметная тревога,

Да щеки вроде наждака.

Я им, наверное, казалась

Немного сделанной не так:

Зачем я к листьям прикасалась,

Зачем я гладила собак?

Но только что-то начиналось

И еле теплилось еще...

А рядом спичка загоралась,

Чужое двигалось плечо,

И было небо голубое,

Была зеленая вода...

И хорошо, что мы с тобою

Еще не встретились тогда.

1960

Мечта

Как-нибудь, когда-нибудь,

Вырвавшись на волю,

Мы с тобой направим путь

К лесу или к полю.

Время даром не губя,

Двинемся тропою.

Я возьму с собой тебя,

Я возьму с собой себя,

Чтобы быть с тобою.

Ну а ты возьмешь сачок,

Удочку и мячик,

Потому что дурачок,

Потому что мальчик.

1965

Подсобка

Топчан, плакаты, ветошь с блеском сала.

За стенкой — крики потные: спортзал.

"Я помню все, что было", — я сказала.

"Раз помнишь, значит, было", — он сказал.

Но поцелуй уж не вбирал, как прежде,

А словно бы выталкивал вовне,

Когда без всех одежд во всей одежде

Слились мы на мосластом топчане.

Я, воскрешая стиль былого счастья,

Шептать пыталась что-то горячо,

Но он сказал: "Ты что, пришла общаться?"

Заткнулась я, не дошептав еще.

Как в старину — и пригнанно, и пылко

Мы ожили — и пережили сласть,

Да некая оборванная жилка

В самом дыханьи нашем не срослась.

И доносилось: "Шагом марш — на брусья!

Жим, вис и мах!" — командовал спортзал.

Сказала я: "Что было — не берусь я

Запоминать". — "Взаимно", — он сказал.

1984-1996

Баллада о свече

Ночь идет быстротечно.

Вдруг Он Ей говорит:

"Разойдемся навечно,

Чуть свеча догорит!"

Безнадежен и жарок

Этот шепот в ночи.

Но остался огарок —

Половинка свечи.

Тут Он пойман на слове,

Отвертеться невмочь.

Повторенья любови

Назначается ночь.

Поутру без заминки

Из высоких свечей

Жжет она половинки

Для повторных ночей,

И дрожит огонечек

В белом свете окна...

Так огарки отсрочек

Припасает Она.

И свечу подменяет

Осторожно в ночи,

И над спящим склоняет

Свет подложной свечи.

Отчужденно, сурово

Дремлют брови, плеча...

Он проснется — и снова

Не сгорела свеча!

И нетленный огарок

Всё чадит в потолок,

Как прощальный подарок

И как вечный залог.

Он пылает прилежно

В полуночной тиши —

Не обман, а надежда,

Ухищренье души.

1983

Разрыв

Нежный отход, утепленный обман...

Грянуться оземь? Предложен диван.

Слезы? Сухая подставлена горсть.

Ночь одинока? Является гость.

Добрый обман, милосердный отход...

Даже надеется, даже зовет:

Где-нибудь, как-нибудь, дескать, авось...

Экое горе-то — видеть насквозь.

1985

Неудачный портрет

Носил художник брюки узкие,

Из Петергофа привозил

Слова прелестные, французские —

"Пленэр", "пломбир" и "Монплезир".

Но я не буду про художника.

В тот летний день, давным-давно,

Порывы легонького дождика

Мое жемчужили окно,

И я позировала тщательно

И тщетно. В детской простоте

С натугой думала о счастии,

Чтоб лучше выйти на холсте.

А живописец, апробируя,

Клонил пытливое чело.

Наверно, так его любила я,

Что получиться не могло:

То выходило слишком в точности,

То — непроявленным пятном...

Или еще сосредоточиться

Я не умела на одном?

Мне до сих пор еще неведомо,

Повинны краски или кисть,

Или того мгновенья не было,

Которое — остановись?..

1960

Последние минуты

Кончалось всё у нас — поездка и любовь.

Трудились мы в такси над болтовнею вялой,

Что, дескать, может быть, когда-нибудь да вновь

Всё будет ничего, кто знает, а пожалуй,

И очень даже ничего себе!

Так мы обманный ход искали в несудьбе.

На улицу мою — в изогнутый рожок —

Мы плавно по кривой вкатились на машине.

А улицу в тот час закат холодный жег.

Уступы крыш блеснуть всей ржавчиной спешили,

А стены — всем своим чумазым кирпичом...

Под беспощадным розовым лучом

Тянулися ко мне изнывшие в разлуке

Суставы сточных труб, брандмауэры, люки.

И стыдно стало мне, что улицы моей

Не тронул старый лоск, ни современный глянец,

Что неуместнейше ты выглядишь на ней —

Точь-в-точь взыскательный, злорадный иностранец.

И стыдно стало мне, как будто я сама

Так улицу свою нелепо искривила,

И так составила невзрачные дома,