Сборник поэзии. Пружина

И так закатный луч на них остановила.

Мы вышли из такси, и тотчас, у ворот,

Весенний льдистый вихрь освобожденной пыли

Ударил нам в лицо, пролез и в нос, и в рот...

Окурки трепетно нам ноги облепили,

И запах корюшки нас мигом пропитал,

Чтобы никто уже надежды не питал.

И стыдно стало мне, как будто это я

Тлетворным ветерком в лицо тебе дохнула.

Я дверь в парадную поспешно распахнула —

И стыдно стало мне, что лестница моя

Лет семь не метена и семьдесят не мыта,

Что дверь щербатая и внутренность жилья

Неподготовлены для твоего визита.

И стыдно стало мне за улицу, район,

За город, за страну, за всё мое жилище,

Где жизнь любви — да что?! — любви последний стон

Обставлен быть не мог красивее и чище.

...Когда же ты, в дверях составив мой багаж,

Мне руку целовал с почтением брезгливым,

Как у покойницы; когда же ты, когда ж

Рванулся из дверей движеньем торопливым —

То стыдно стало мне, что слишком налегло

И стиснуло меня пустое приключенье,

Что, в лифте ускользнув, смеешься ты в стекло,

Летучее свое лелея облегченье.

1985

Глаголы

Наплыло, налетело

Нахлынуло, нашло.

Хоть много захотело —

Но много и дало.

Уже, резки и голы,

Как трезвый свет дневной,

Безличные глаголы

Повелевают мной.

Уже я слышу сердце,

Прильнув щекой к плечу,

И уж не отвертеться,

Да я и не хочу.

1997

Вполоборота

Сидя боком, почти что спиной —

Перебежкою взгляда крысиной

Замечаю: он входит с одной

Полуюной и полукрасивой.

Ишь какая примчалась из рощ

И приникла к источнику жадно!

Наблюдаю — и знаю злорадно,

Как родник взбаламучен и тощ.

Не сама ли я воду мутила,

До нее здесь не я ли пила —

Струйку мысли и влагу мотива

Поглощала, сушила дотла?..

И тогда-то пилось тут непросто:

Был родник от природы нещедр

И в придачу глумился — из недр

Лишь по капле точил для юродства.

Так считаться ли жалкой водой,

Скуповатой, тщеславной, бесполой,

С этой алчущей полумладой,

Полуплачущей, полувеселой?..

1995

Расставание

Помню, помнить не перестану,

Как задерживал он ответ,

Как нахлопывал по карману

Пачку новую сигарет,

Как со вкусом хрустел оберткой,

И, коробку щелкнув по дну,

Из ее тесноты притертой

Сигарету толкал одну.

Помню, резко он чиркал спичкой,

Так что сера на край стола

Отлетала горючей птичкой

И клеенку округло жгла.

Он закуривал. Крупный ноготь

Бился в пепельницу, скользя.

Мне хотелось его потрогать,

Хоть и было уже нельзя.

Помню, дым над столом качался.

На клеенке помню узор.

Лишь не помню, в чем заключался

Окончательный разговор.

1983

Две руки

Да замолчи ты про любовь,

Не стрекочи, не суесловь,

Не попадай то в глаз, то в бровь

В надежде чуда!

Любовь — она, конечно, есть,

Да нам с тобой ее не съесть,

До рта в ладошке не донесть —

Не та посуда!

Моя ладонь невелика

И так иссушена, тонка,

Что уж не стерпит уголька —

Обронит, скинет.

Твоя же твердая рука

Подбрасываньем огонька

По-детски тешится, пока

Он не остынет.

1981

Дитя

Его мне странно видеть наяву —

Не в солнечнопронизанном обличье

Детеныша, что мед и синеву,

Закинув головенку, пьет по-птичьи —

Нет, в виде перепаханной во тьме

Расплющенной и вывернутой твари...

Он, поврежденный в теле и в уме,

Все ж откатился по дорожной гари

К обочине, мучительно сопя,

Вбирая крошку камня и металла —

Гомункул, зачинающий себя

Из чуждого себе материала.

В наростах и в заржавленной крови,

Весь искурочась грубо и нескладно,

Не в силах дать и требовать либви,

Что он дает и требует так жадно?

О чем мычит — шутя и не шутя,

А словно мстя в неутолимом раже?

Неужто это ты, мое дитя —

Небывшее, не снившееся даже?

1997

Раннее утро

Просыпаюсь, и вдруг — влюблена,

А в кого — это после придет.

Пожелтела от солнца стена

Там, напротив, где бабка живет.

Голубь стал ворковать-ворковать,

Толковать ни о чем, ни о чем,

Будто целый мне век вековать

С юным сердцем и с первым лучом.

Не совсем будто вытоптан луг —

Может, сызнова выйдет трава...

Милый друг, говорю, милый друг,

Отзовись — я жива...

1971

НА ДЕМОНСТРАЦИИ

Нас так долго, прилежно строили,

Словно к чуду чудес готовили,

И висел над нашей колонной

Свежий запах одеколонный…

Вот мы трогались осторожно,

Колыхались портреты над нами,

Так высоко, как только можно,

Так высоко, как мы поднимали…

Вдруг — смятенье! Портрет неглавный

Обгонял ведущий портрет,

И порядок движенья плавный

Спотыкался… И тотчас вслед

Кто-то в серой бежал папахе,

В неподдельном, безумном страхе,

Надрывался, руководил

Отдувался и наводил…

Вот по площади бодро, в струнку

Мы шагали меж белых линий,

И, скульптурно вздымая руку,

Нам кричали с трибуны синей,

И, подхваченный, все сильнее

Крик звучал — всеобъемлющ, гулок…

И кончалась площадь… за нею

Был растрепанный переулок, —

Доставали там сигареты,

Слышен был разговор живой,

И бежали вразброд портреты

Зачастую вниз головой…

1984

ПРОСТОДУШНОЕ ПИСЬМО

Да неужто не вспоминаешь

Ты меня никогда-никогда?

Да неужто не понимаешь

Ничего-ничего, как тогда?

Посоветоваться-то не с кем,

Так тебя и спрошу о том,

В себялюбии самом детском,

Избалованном и святом.

Да неужто года старенья

С перелюбками между строк

Мимолетного настроенья

Не напомнили хоть чуток?

Так и спрашиваю: неужто?

В самом деле? Не может быть?!

Быть не может, что вправду нужно

Совершенно тебя забыть!

Я жалею тебя, взрастая,

В словесах простодушных, пылких:

Не служила тебе рыбка золотая,