Сборник работ. Девяностые

А кто сказал, что Валентину Петровну нужно заставлять работать? Задержали ответ? Да, они всегда отвечают с опозданием. Иногда до полугода. Штат мал, дел невпроворот. Четверть работающих — пенсионеры, на договоре. Именно общественница и подмахнула вместо Фатюхиной тот ответ, адресовав погибшему. Конечно, факт неприятный, что говорить.

Из оргтехники — одни авторучки. Ни компьютеров, ни ксероксов. Помещение тесное. Письмо вернули, потому что хранить его негде, да и Красного Креста оно, судя по всему, не касается. Фамилию и краткие сведения о пропавшем без вести оставили у себя. На всякий случай.

Красный Крест занимается розыском гражданских лиц за рубежом. В войну было угнано на работу в Германию пять с половиной миллионов наших сограждан.

Военных разыскивают в единственном случае — пленных, если известен конкретно лагерь.

Конечно, если предположить, что Александр Семенович Бородин попал в плен, где-то на этапе сумел снять гимнастерку и попал в Германию, как гражданский; или, бежав из плена, ушел в партизаны и опять же в гражданской одежде оказался у немцев…

Вряд ли. Мы знаем, как гибли ополченцы. Бородин был на фронте чуть больше месяца. Видимо, в первом же бою в августе 41-го и погиб.

А что за списки о захоронениях наших граждан, которые пришли из ФРГ и на которые ссылался Николай Семенович, не наведут ли они на след? Это не просто списки, это строго переплетенные тома, даже работники Красного Креста, многое повидавшие, не могут брать их в руки без волнения. Черные, как ночь, траурные переплеты, и в черноте — белый могильный крест. Мелованная плотная бумага, имена… Умершие, казненные, погибшие — и за 1914—1918 годы, и за 1941 — 1945.

Сухие надгробные цифры можно расшифровать.

«Черненко Ольга. 23.10.27 п. Литвиновка — 27.12.44». Умерла семнадцатилетней, наверняка была угнана в Германию.

«Белоконь Константин. 17.10.23 — 7.6.45». Конечно, воевал, попал в плен. Скончался, посмотрите, через месяц после Победы. Видимо, ждал репатриации.

«Тимошенко Григорий. 29.9.43 — 27.12.44». А он родился в изгнании, прожил чуть более года. Мать, скорее всего, была в немецких прислугах.

«Дацюк Николай. 9.5.1878 п. Новогуровка — 20.7.44». Судя по всему, попал в плен еще в первую мировую.

Грустное занятие — по цифрам, как по звездам, угадывать чужие изломанные судьбы.

53 тома. 350 тысяч имен. Умерших, казненных, погибших.

Имена не по алфавиту, а по кладбищам, по рядам могил.

Немцы погребали наших соотечественников с немалыми трудностями, не без риска. Как свидетельствует краткая историческая справка генерального консульства СССР в Мюнхене, «мемориальные захоронения создавались, как правило, вскоре после окончания второй мировой войны местными комитетами, состоящими из лиц, преследовавшихся нацистами». Справка по Баварии, но принцип един и для других земель.

Ежегодно для поддержания порядка правительство ФРГ выделяет деньги. Могилы в идеальном состоянии. Там существует законодательство. Именуемый поэтически печально «Закон о вечном покое» гласит: Могилы иностранных граждан, погибших в результате двух мировых войн и захороненных на территории ФРГ, подлежат уходу на вечные времена.

Бесценные тома, в которых оживает наша горькая память, были переданы летом 1989 года. Нам оставалось лишь перевести имена на русский и привести их в алфавитный порядок.

Из Подольска, из Архива Министерства обороны СССР, приехали три переводчика. Они переписали из всех томов имена военнопленных и уехали. Их, бывших солдат и офицеров, набралось 15.620. Как оказалось, отобрали далеко не всех, работники Красного Креста это обнаружили, ждали, что военные переводчики приедут снова, но они больше не появились.

В каком состоянии те ужатые списки, переведены ли, нет ли, в алфавитном ли теперь порядке или в каком ином, работники Управления по розыску в известность не поставлены. Оставшиеся 334380 имен так и не тронуты. В Красном Кресте ими заниматься некому.

Николай Семенович прежде уже бывал в Подольском архиве. Узнав в Красном Кресте, что часть списков из ФРГ военные уже выбрали, он снова отправился в Подольск, уговорив поехать и знакомого переводчика. Если там, в архиве Министерства обороны, он следов брата не найдет, снова отправится в Красный Крест исследовать оставшиеся имена.

Так и будет мотаться горемыка в пригородной электричке туда-сюда со своим личным переводчиком.

* * *

У нас все наоборот. Во всем мире тех, кто ищет, и тех, кого ищут, с годами становится все меньше. У нас — другая статистика. В 1988 году в Исполком союза обществ Красного Креста и Красного Полумесяца поступило 42 тысячи заявлений о розыске. В 1989-м — около 50 тысяч. В минувшем, 1990-м, — более 87 тысяч.