Сборник работ. Девяностые

В следующем фильме «Я возвращаю Ваш портрет» режиссер решил снять Вадима Козина. Ему запретили. Режиссер нашел выход, попросил рассказать о Козине Юрия Борисовича Перепелкина. В этом году исполняется ровно 50 лет «Музыкальным средам», которые он проводит у себя на квартире. В комнате, в коридоре, на кухне набивается до полусотни почитателей музыки. Лишь дважды за полвека прерывались «Музыкальные среды»: Перепелкин воевал и в финскую, и в Отечественную — с 22 июня и до 9 мая, день в день.

Конечно, Юрий Борисович с удовольствием рассказал для будущего фильма о довоенных концертах Вадима Козина.

Но этот рассказ руководство Лентелефильма предложило режиссеру убрать.

Когда же собственная история, в том числе и история культуры, чему-то научит нас? Когда научимся воздавать при жизни? Даже в урезанном виде фильм долго пылился на полках Центрального телевидения. Скончались, так и не увидев себя в этом фильме, Леонид Утесов, Клавдия Шульженко, Владимир Высоцкий (режиссер перенес сюда кадры его последней съемки), конферансье Лев Миров и Алексей Алексеев — старейшина эстрады, в фильме ему 96 лет.

…И журавли вновь прилетят, и сад зацветет снова, и осень вернётся. Это-то все как раз не уходит навсегда.

* * *

Время неумолимо. Нельзя отменить Талант, как, впрочем, нельзя назначить быть талантливым. Время неумолимо. Вот уже сняты с пыльных полок фильмы Виноградова. Вот уже в телепередаче «Песня далекая и близкая» ведущие В. Левашов и Ю. Бирюков упомянули имя Козина, вот уже упомянула его одна из центральных газет. Хлынули письма. «Уж не тот ли Козин, который в 1938—1939 гг. приезжал к нам в Архангельск? Успех был огромный, сходили с ума… Е. Чернорицкий, инвалид войны, г. Рига». «У меня даже дух захватило: неужели речь идет о прославленном исполнителе старинных песен и романсов? Как он сейчас живет?.. Ю. Соколов, г. Пенза». Москвич Н. Рябков отпечатал на машинке прямо на конверте: «Магадан, Вадиму Алексеевичу Козину. Точно адреса не знаю: уповаю на милость почтовых работников Магадана».

Стали понемногу петь козинские песни на эстраде, кто с упоминанием его имени, кто — без. В фильмах стало даже модным: чтобы показать атмосферу, дух предвоенного или военного времени, использовать мелодии Козина (конечно, без упоминания о нем). Полузапрет сменила полулегальность.

Время неумолимо берёт свое, однако оно приходит не само по себе. Время — не циферблат, время — это мы.

Сколько писали, добивались поклонники Козина, чтобы имя его высвободить из небытия — годы, десятилетия! Вот что ответил недавно, в феврале, главный редактор Главной редакции музыкального радиовещания Г. Черкасов на просьбу участника войны Д. Дмитриева из Читы исполнить песни Козина по радио: «Репертуар и исполнительская манера артиста многим представляются старомодными и не имеют значительного интереса для широкого слушателя».

Давняя, от века, милая черта российского чиновничества: лгать правдиво не научились…

Другой почитатель Козина, М. Мангушев из Ростова-на-Дону (тоже и финскую прошел, и Отечественную), за то, что писал просьбы выпустить пластинку певца, получил выговор… Он был тогда военнослужащим, выговор через короткое время догадались снять, а он по-прежнему продолжал хлопоты.

Главные его почитатели — участники войны. Сейчас они на расстоянии (и во времени — полвека, и в пространстве — тысячи километров) поддерживают артиста, шлют ему лук, чеснок, свежие огурцы, апельсины, рыбу…

Он отвечает: «Спасибо, не надо, у меня все есть».

Москвич Петров, о котором шла речь вначале, который на фронте пел Козина и ему «жить хотелось», он прислал певцу в Магадан новый магнитофон. (Артист им не пользуется: больно для него сложен). Поклонница из Кустаная Евдокия Сергеевна Костырина (когда по пыльной дороге грузовик увозил на фронт ее мужа, по черному репродуктору на маленькой площади звучала козинская «Осень»), она, Костырина, попросила недавно у местного цыгана, работающего в коммунхозе, фасон цыганской праздничной рубахи. Сшила ее и отправила певцу — красивую, васильковую. (Но певец ее не носит, Костырина видела артиста только на довоенных портретах — молодого, могучего, и невысокому худенькому старику рубашка оказалась чуть не вдвое больше).

И Лидия Васильевна Паникаровская, та, что экономила на школьных завтраках, чтобы купить билет на концерт Козина, которая в войну послала артисту шесть конфет «Мишка», тоже не забывает своего кумира. Она шлет ему конфеты, печенье, чай, кофе. «Не надо,— просит он.— Пришли мне лучше свою нынешнюю фотографию: девочкой-то я тебя помню». Она в ответ снова шлет конфеты, чай. «Пришли же фотографию — какая ты сегодня?»

И она наконец прислала: с фотографии на певца смотрит девочка, медсестра фронтового госпиталя.

…Все они оказались достойными преемниками поклонников Вари Паниной.

— Мы не оставим его,— говорила мне Лидия Васильевна.— Если что… ну, вы понимаете, я уже договорилась с одним магаданским летчиком, через него я отправляю все посылки, я договорилась… если что… в общем, он похоронит его, как надо.

* * *