Сборник работ. Девяностые

Ирония судьбы. Он, творец несуразной, жестокой, изломанной, перемолотой жизни, теперь с утра до вечера находился среди жертв. Мог видеть, наблюдать результаты своего существования. Человеку, сохранившему остатки чувств и совести, можно сойти с ума.

Но он по-прежнему был лишь служащим. А все, что окружало его, — человеческий материал.

Случилось ЧП. Как раз в смену Озерчука из тюрьмы сбежал заключенный. Именно в тот день, когда в Первореченском райсуде Владивостока должно было слушаться его дело. Суд — днем в три, а он сбежал утром в 8.45. Был срочно создан штаб по поиску, оперативные группы. Рассчитали, как далеко он мог умчаться, начали розыск.

Такого ЧП не было в правоохранительном мире. Не было, если иметь в виду и последствия. Этот заключенный, Мирошниченко, как сказали потом уязвленные тюремные работники, немножко «с прибабахом». Он не кинулся в аэропорт или на вокзал, не перехватил машину. Он просто отправился не спеша к себе домой, здесь же, во Владивостоке. Помылся, побрился, позавтракал, поспал. И к трем часам в цивильной одежде и на городском транспорте явился в суд.

Как сбежал? Да он, собственно, и не сбегал в том смысле, что не рыл подкопы, не лез через проволоку. Мирошниченко вышел на «режимную территорию», увидел: час «пик», контролеры не у всех спрашивают документы. Он спокойно, с достоинством миновал два КП и оказался на свободе.

Озерчуку объявили строгий выговор. По своей привычке никакой своей вины никогда не признавать он этот выговор обжаловал, затеялась война между своими. Собкор «Известий» Ю. Балакирев держал газету в курсе событий.

Телетайпограммы:

26 марта 1991 года: «Озерчук по-прежнему в следственном изоляторе, но понижен в должности в порядке дисциплинарного взыскания. Руководство подразделения, где работает Озерчук, возбудило ходатайство об увольнении его на пенсию».

9 августа 1991 г.: «Приказом по управлению от 5 августа Озерчук уволен на пенсию».

…Когда нарушал правовые и общечеловеческие нормы, был очень нужен правоохранительной системе, она его защищала. Нарушил устав внутренней службы — выпроводили.

…Трещит система, уходит в небытие партия, которая повелевала всем, в том числе и людскими судьбами, с помощью озерчуков. Но старая «школа» с ее выучениками осталась.

Одним Озерчуком больше, одним меньше — не в этом дело.

Кто взамен?

1991 г.

Солдат Победы Жуков

«Ну, Жуков! Родина тебя не забудет!» — из напутствия комиссара 79-й морской стрелковой бригады С.Костяхина перед боем.

По статистике солдат выдерживал до трех рукопашных боёв. Никифор Жуков, богатырь — 130 килограммов, только за пять дней жестоких боёв на Алексеевском пятачке под Ленинградом прошел шесть штыковых атак.

Из семидесяти человек уцелело тринадцать.

После Балтики — Севастополь. Снова — рукопашные.

Из сорока пяти человек десантной группы, которую возглавлял Жуков, остались в живых пятеро. Последнюю связку гранат Никифор бросил под танк, подбил. И тут же пуля настигла его.

Кровь на голове смешалась с песком, и, когда их, пленных, гнали через жаркий степной Крым, голову сдавило плотным каменным панцирем. Начался нестерпимый зуд. «Это — черви,— подсказали моряки,— раз кровь и грязь — они. Гнездо свили».

— Я рвал волосы. Черви грызли голову — ужас.

В Джанкойском лагере мучили голод и жажда.

— Около туалетной ямы, ну… куда люди оправляются, немцы бросили объедки. Голодная толпа пленных кинулась и сбросила меня в эту яму. Я был болен и слаб. И я оказался по горло — в дерьме. Ладно, что почувствовал дно. Немцы остановились, один вытащил пистолет, но подошли наши трое: «Не надо, мы его вытянем». Бросили мне два ремня. Дерьмо на жаре стало сохнуть и тело лопаться — до крови. В этот день, самый унизительный за войну, я рванул на себе волосы, и каменная шапка с червями слетела с головы. Рванул — и стал лысый.

Несчастный Жуков перенес еще и тиф, и дизентерию.

Из концлагеря он бежал.

Зимой, в снегопады, вьюги и морозы, по лесам и болотам, он шел по Днепропетровской, Полтавской, Сумской, Курской областям. За два месяца прошагал около тысячи километров по оккупированной земле. Пять раз попадал в руки полицейских, бежал, трижды натыкался на немцев.

Вот итоги войны Никифора Жукова:

Два концлагеря и штрафной батальон. Четыре контузии и пять ранений (левая сторона вся перебита — нога, бок, спина).