Сборник работ. Девяностые

Если борьба с могучими ведомствами длилась долгие месяцы, то с Озерчуком — годы. Он жалуется в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС, пишет на имя 19-й партийной конференции, в одной только редакции «Известий» он находит нескольких адресатов для жалоб на автора очерка «После анонимки» — главный редактор, партком, редколлегия.

«…Ложная, клеветническая статья, фактический пасквиль на нашу советскую действительность». «…Сразу становится ясно, кто такой есть Поляновский… Он вредитель». «Автор статьи — это замаскировавшийся враг».

В тридцатых годах этим строкам следователя цены бы не было.

Письма идут густым потоком. Бывший следователь не защищается, он яростно атакует — газету, крайком партии, суды, громит Прокуратуру СССР, не сумевшую его до конца защитить.

Во Владивосток, к Озерчуку, по поручению редакции вылетает спец. корр. «Известий» Ирина Дементьева. Цель — выслушать, попытаться понять этого человека, для надежности записать его доводы на диктофон, затем предоставить ему слово в газете, оставив, естественно, за собою право для возражения там, где это необходимо.

Но Сергей Иванович, решив почему-то, что представительница редакции приехала извиняться, записываться на диктофон решительно отказался, заявив: «Это — проверка…»

Короткая беседа все-таки состоялась. В результате появилась еще одна статья, четвертая по счету, «Гражданин следователь или следователь — гражданин?»

Бороться за себя — право любого человека, однако — не любой же ценой. Нефедов реабилитирован, восстановлен в партии, возвращен в лесную промышленность, работает на руководящей должности. Главный инженер М. Хомченко также реабилитирован и вырос за это время до директора леспромхоза. Сегодня ни один человек в мире не имеет права называть их «преступниками», как это постоянно делает профессиональный законник Озерчук.

Анализируя ситуацию, журналистка пишет не об Озерчуке — об озерчуках, об уровне следствия, отданного в их руки, первопричине мелких и крупных судебных ошибок.

Среди откликов на нефедовскую эпопею были письма и от следственных, прокурорских работников. Соглашаясь с газетой в том, что большая часть судебных ошибок происходила на стадии следствия, они справедливо полагают возлагать надежды не на нравственное совершенствование следователей, а на совершенно иной механизм управления следствием. Если он останется прежним, то будет продолжаться производство чиновников, заинтересованных только в формальных показателях, придут новые озерчуки, и умножатся нефедовы.

Сегодня создается новый хозяйственный механизм, предоставление предприятиям большей самостоятельности, внедрение самоокупаемости и хозрасчета значительно поуменьшило количество хозяйственных дел в судах (чего, впрочем, не скажешь о делах кооператоров), механизм же управления следствием не изменился, следственный аппарат по-прежнему в кризисе, и кризис этот углубляется. Низкая оплата, перегрузки, несамостоятельность, многоподчиненность заставляет следователя милиции мечтать о должности начальника райотдела, следователи прокуратуры охотно вырастают до прокурора или, по меньшей мере, до помощника прокурора. Важнейшее звено в правоохранительной цепочке по-прежнему не укреплено и ничем не защищено.

Сколько уже говорилось, в том числе и нашими парламентариями, о необходимости создания единого следственного комитета, объединяющего под своей крышей следователей МВД, прокуратуры и КГБ (последнее — особенно актуально). Разговор уперся в проблему, при ком должен быть этот комитет. Наиболее прогрессивные юристы предлагают подчинить его непосредственно Верховному Совету республики, его Президиуму. Есть сторонники того, чтобы все следователи были переданы Министерству внутренних дел. Но пока вся энергия уходит в разговоры, и люди стали уже забывать, что вся наша перестройка началась с мечты о правовом государстве, где во главу пирамиды будут подняты права человека. Каждого! Любого, самого никудышного.

* * *

Что же это мы создали за государство, в котором способный, инициативный, желающий работать Нефедов остался без защиты, а стандартный следователь Озерчук (не лучше и не хуже других) оказался под мощным покровительством системы? Вероятно, потому что вполне ей соответствовал, совпадал с ней.

Сколько их, нефедовых, по стране, «Известия» писали и о других руководителях с более трагическими судьбами: «Он пытался создать систему хозяйствования, которая позволила бы сберечь миллионы, а его обвинили в покушении на хищение государственных средств». Это о Худенко.

Иван Никифорович Худенко умер в тюремной больнице.