Сборник работ. Девяностые

Он работал шофером, возил первых секретарей крайкома партии, три поколения — Чернышева, Ломакина и немного Гагарова. Они менялись, а он оставался, все его ценили.

Я, конечно, оплошала… Умарова меня пригласила, и я не удержалась, зашла к Озерчуку. Он вдвоём с кем-то сидел. «Вот видите, — говорю,— вы обещали, что подохну в тюрьме, а я жива и на свободе». Он глянул на меня и сказал: «Ты, сука, будешь опять там». Да, так и сказал, почему вы мне не верите? Я успела мужа в железнодорожную больницу определить, сама легла — в городскую. 1 апреля, когда «воронок» подъехал, у меня давление было 210. Когда меня уводили из палаты, я цеплялась за кровати, за все… По дороге в тюрьму я уговорила милиционера заехать к Леониду Ивановичу. Проститься. Только вы, говорю, спрячьтесь, со мной в больницу не заходите, я не убегу. Зашла: «Леня, я еще в больнице, навещать тебя не могу». — «Меня хотят завтра выписать, — отвечает, — потому что я безнадёжный. Если я, Галя, потеряю сознание, ты не давай согласия, чтоб ногу отрезали».

Как же я просила 1-го секретаря крайкома, писала, чтобы меня под подписку выпустили с мужем последние дни побыть! И муж просил, звонил. Ни-кто, ни-че-го. Тут еще Умарова всем говорила, что с мужем я всех обманываю, что Леонид Иванович всех нас переживет. И вот в день суда в зал вбежала невестка и крикнула: «Леонид Иванович умер». И я закричала, чтоб отпустили под конвоем мужа похоронить. Потом ничего не помню. Суд прервали…

Зав. складом Чернякова сказала в прокуратуре: «Отпустите вы ее хоть на похороны. Она не виновата, я ее оговорила». Она потом извинялась передо мной и рассказывала, как Озерчук выписывал фамилии и диктовал ей, на кого что говорить… Озерчука, когда дело стало разваливаться, успели отстранить. Опять спасли. Но он все равно появлялся…

Неужели «опять спасли»?

* * *

Дотошный читатель, может быть, вспомнит этот заголовок. Очерк с таким названием был опубликован осенью 1985 года в «Известиях» № 291. Суть. В Приморском крае отстающий Шумнинский леспромхоз возглавил новый директор — молодой Павел Нефедов. Леспромхоз вышел в передовые, директора наградили орденом Трудового Красного Знамени, избрали депутатом райсовета. Однако по анонимке районный прокурор И. Синегубов назначил ревизию. А потом возбудил против Нефедова уголовное дело, которое поручили вести старшему следователю краевой прокуратуры С. Озерчуку.

Следствие длилось семь с половиной лет. Уголовное дело составило 48 томов. Около девяти месяцев заседали два суда. Работа следователей, экспертов-ревизоров, судей, вызовы свидетелей — все это обошлось государству в 43.000 рублей. Наконец, по два года и семь месяцев провели в тюрьме реабилитированные впоследствии директор леспромхоза П. Нефедов и главный инженер М. Хомченко… 400 томов первичных документов, подтверждавших их невиновность, собранных по крупицам и самим П. Нефедовым, и адвокатом В. Любарским, и мастерами лесоучастков, один из работников прокуратуры сдал… в макулатуру. В обмен на остросюжетные романы.