Сборник работ. Девяностые

Для кого пресса — желтая, а для кого — своя? После публикации старушке Огурцовой назначили наконец новую пенсию, переселили в хорошую квартиру. Опубликовали бы сразу — четыре года жила бы хорошо. А так — с месяц.

* * *

Мечта. То, что должно быть нормой, законом, — лишь мечта: стать подотчетным только читателю. То есть людям.

В зависимой прессе самый зависимый — Главный редактор. Рядового журналиста на худой конец всегда прокормят три десятка букв алфавита. Были ли в худые времена хорошие Главные? Были. Но они оказывались еще зависимее, неустойчивее.

Год назад скончался Лев Николаевич Толкунов — бывший главный редактор «Известий». Обаятельнейший человек с драматической, если вдуматься, судьбой. Конечно, он был человеком своего времени (иначе и быть не могло), но не полностью, и верхние эшелоны власти устраивал поэтому не до конца. Был слишком для них образован, впечатлителен. Не мог сопротивляться правде. В середине семидесятых был от должности освобожден.

Пришел тот — властный. Неугодливые были отправлены подальше (всеохватная система: верхние чины удаляются в Чрезвычайные и Полномочные, журналисты — в собкоры), по рангу, кого куда.

Этот новый редактор был независим — он делал то, что хотел сам, ему не надо было идти ни на какие уступки властям, так как его помыслы и дела заранее совпадали полностью с требованиями этих властей. Не сверху, а от него искренне исходило: надо сфотографировать в партере Большого театра министра и доярку, чтоб они, два голубя, сидели рядом. Слушают оперу…

Тираж «Известий» за эти десять лет упал вдвое.

Умирает Брежнев и возвращается (через 10 лет!) Толкунов. Случай в советской печати уникальный — дважды главный редактор «Известий». Возвращаются из-за рубежа опальные журналисты. Газета набирает силу.

Но умирает Андропов, и тут же, через год, уходит Толкунов.

…Если нынешние перемены будут захлебываться и угасать, я определю это не по пустеющим полкам. «Я пойму это, когда тебя снимут»,— сказал я Коротичу. Он улыбнулся.

— А может, меня повысят.

Есть и такая мера. И зарплату вдвое больше дадут, лишь бы связать руки.

А ведь начали было. Вынужден был уйти Полторанин (по той же причине — сменился 1-й секретарь Московского горкома партии), но споткнулись на Старкове. Ирония судьбы: Михаил Никифорович Полторанин стал министром печати в Российском правительстве. Когда человек, на себе испытавший давление власти, возглавляет печать, это вселяет надежду.

При всем различии 60-х и нынешних годов есть общая, клановая черта, которая роднит оппонентов тех и нынешних. Мы им — о недостатках, они нам — о своей роли в обществе. Еще дощелоковская милиция отвечала: «представьте, что было бы, если бы не было милиции». Нынешнее армейское руководство: «роль армии… что было бы…».

А может, и прессе пойти на поводу, так же точно отвергать справедливые иногда упреки в свой адрес: роль прессы… сибирские реки потекли бы вспять, жертвы Чернобыля по-прежнему угасали бы, нынешние перемены не могли бы произойти…

Нет, это хорошо, что прессу так яростно ругают. Это акт бессилия. Ведь будь их воля, они бы с радостью, как прежде, удочерили прессу, приголубили. Это было бы гибелью сегодня. Минуй нас пуще всех печалей. Мы никогда не сойдемся в целях и заповедях. В главном — во имя чего?

* * *

Пресса тогда была желтой, когда молчала, лгала.

…Через две-три сотни лет потомки наши, изучая первобытно-общинный строй, крепостное право, феодальный гнет, капиталистические отношения, дойдут до нас и, изучая нас, листая подшивки старых, уже в истинном смысле желтых от времени газет, задумаются: а эти-то, мы то есть, при каком строе жили? Директивы, обращения, решения, постановления, праздничные призывы, собрания, пленумы, бюро, соцсоревнования, пятилетки, обязательства… Нет, ничего не узнают потомки о нашей истинной загнанной жизни из многомиллионных тиражей газет. Истинную жизнь поведают, может быть, письма в одном экземпляре, которые не были опубликованы. Если, конечно, сохранятся.

А газеты ответят частично лишь на вопрос: почему мы были такими?

Мы — все вместе, и каждый из нас — в отдельности.

* * *

Жизнь медленно идет вперед. Не по прямой, и даже не по ломаной. Она идет вперед кругами.

Жарким, душным вечером 5 июля 1990 года ведущий «600 секунд» словно мне лично сообщил: в садоводческом товариществе Гатчинского района обнаружена бомба. Еще 12 дней назад об этом доложили в воинскую часть. Никто не приезжает.

На другое утро я позвонил Вадиму Медведеву, ведущему телепередачи. За ночь, сказал он, пришли еще телеграммы. В том же Гатчинском районе на трех дачных участках лежат десятки бомб. О них сообщено военным два месяца назад. Лежат…

Я вижу, как три мальчика, теперь уже ленинградских, возвращаются из школы. Семилетний, восьмилетний, девятилетний.

Так и живем: может быть, взорвёмся, а может, пронесет, как это уже не однажды бывало.

1990 г.

Противостояние

К нам обратились коллеги из «Известий» с просьбой опубликовать статью Эд. Поляновского.