Сборник работ. Девяностые

Прежний главный постоянно информировал редакцию о заседаниях секретариата ЦК и Президиума Верховного Совета. Нынешний лишает коллектив всякой информации. Так удобнее, когда снимает материал — неопределенно, со значением ссылается: «Надо пока подождать…», «У меня есть информация…»

Единственный жизненный опыт, который он почерпнул, — в Англии, был там представителем АПН. Теперь, о каких бы союзных проблемах ни шла речь (законы, парламент, земля, депутаты, армия, прокуратура, Литва, реформы, Россия, демократия, пресса), он, снимая материал или убирая абзацы, неизменно ссылается: «Да вот я помню в Англии…», «Я сам видел в Англии…», «У них на Западе тоже не все так просто, в Англии, например…».

Верность лицам надежнее верности делу. Номер вертушки набирает беспрерывно: посоветоваться. Снимает из номера интервью с Явлинским, случайно выясняется, что перед этим советовался с первым замом премьер-министра Павлова. Зачем, спрашивают члены редколлегии, зачем? «А почему я не могу позвонить, я с ним на «ты»?..»

Разница невелика. Алексеев отправлял гранки фельетонов критикуемым начальникам, этот созванивается. Тот сделал из «Известий» Доску почета, этот просит писать духоподъемные очерки. Тот снимал материалы из номера силой, властью. Этот решил — втихомолку. За несколько минут до подписания газеты снимает материал, вносит правку. При этом не расписывается…

Противостояние на планерках переходит в затяжную войну. Секретариат принимает ответные меры: просит рабочих цеха извещать обо всех тайных операциях главного.

После кровавых событий в Литве я написал о телевизионной лжи Д. Бирюкова, о праздничных телешоу в эти дни. А главное — выразил искреннее соболезнование, чего не сделал президент.

Вечером, дома, — звонок. «Это Николай Иванович. Я снял из завтрашнего номера ваш материал». Объясняет причины — нелепые. Прошу: «Завтра утром, на планерке, при всех, повторите все это, я — отвечу». — «На планерке меня не будет». И чтобы окончательно добить: «Ведёт номер Голембиовский, он со мной согласен».

На всякий случай перезваниваю Голембиовскому. «Ложь! — говорит он. — Я — «за». А материал сняли, потому что Ефимов на тебя сослался, ты будто бы с ним, с Ефимовым, согласился».

На планерку Николай Иванович пришел. Перед началом ее зашел к Голембиовскому: «Неужели ты против меня выступать будешь?»

Редколлегия решает материал публиковать. Николай Иванович очаровательно улыбается мне.

— Ну хорошо, зайдите, посмотрим, решим.

— Я в ваш кабинет один не пойду…

Улыбается еще милее.

Призвал ехать на места событий. Корреспондент отправился в Литву — статью не напечатали (напечатала «Комсомолка»). Крупнейшая демонстрация и митинг демократов в Москве — опять нельзя (все отозвались, даже «Правда»). Только по отделу информации не прошли и были напечатаны в других газетах десятки материалов.

Еще в прошлом году, когда до раскола было далеко, состоялось первое собрание. Оно состоялось по инициативе самого Николая Ивановича, решившего обнародовать взгляды на будущее «Известий».

Михаил Крушинский, спец. корр.:

— Николай Иванович! О чем вы тут говорили?.. Не только ни одной идеи — ни единой мысли.

Андрей Иллеш, редактор по отделу информации:

— Я могу уважать человека, который или умнее меня, или больше меня знает. Мне вас, извините, уважать не за что.

Сидит, слушает. Улыбается.

* * *

Два редактора отдела отказались сидеть с Ефимовым на планерке за одним столом.

Юрий Макаров, редактор отдела фельетонов:

— Противно…

Уходят журналисты из «Известий». Покинула редакцию Ирина Дементьева — талантливый, совестливейший человек. За ней — Вячеслав Долганов, Игорь Корольков, Павел Гутионтов. Главному это на руку. Чем человек посредственней, тем легче им управлять. Ему, Ефимову, было бы еще более на руку, если бы ушла вся главная редакция за исключением Севрука.

Главная редакция, которой может позавидовать, пожалуй, любое издание в стране, досталась Ефимову в наследство как подарок.

Игорь Голембиовский — первый заместитель главного, Николай Боднарук и Анатолий Друзенко — заместители главного. Василий Захарько — ответственный секретарь, вот — главная редакция. Этих людей собирали вместе в течение многих лет и Толкунов, и Лаптев.

Именно эта «команда» вместе с Лаптевым вытянула газету, за пять лет подписка на «Известия» поднялась с пяти до десяти миллионов. Любой из этих людей, каждый, на две головы превосходит главного, да они просто несравнимы.

Во время одной из планерок Голембиовского попросили к телефону.

— Я еду к Лукьянову.

Николай Иванович согласно кивнул и продолжил планерку.