Сборник работ. Девяностые

В очередную известинскую «среду» — день встреч со знаменитостями, Роза Кулешова демонстрировала свои способности. Журналисту в черном глухом свитере она, проводя на расстоянии ладонью, сказала: «У вас под свитером майка желтого цвета, недавно выстирана». У другого журналиста-известинца недавно удалили камень из почки, и она по его просьбе нарисовала в точности форму камня. Но это все было не чудо.

Чудо совершилось, когда я взял у верстальщиков свежую полосу с оттиском текста на одной стороне и принес в кабинет. Роза повернулась спиной, зажмурила глаза и отвела руку далеко назад. Она водила ладонью над свежими буквами и… читала.

— Хотите, завяжите мне чем-нибудь глаза?

Было не по себе. Странное, тягостное чувство. Словно перед тобой существо иного мира, не Земли, пришелец из другой цивилизации. Словно заговорили вокруг тоскливым человечьим голосом дерево под окном или полудикая собака.

Кто-то, когда-то показал ей больного язвой желудка, и с тех пор она безошибочно — ладонью на расстоянии — улавливала язву. Ей хотя бы немного, хотя бы чуть-чуть элементарных знаний анатомии и физиологии.

Помочь ей «Известия» ничем не смогли. Руководство отдела права и морали пыталось пристроить ее даже в МВД, но там ручная проницательность не пригодилась.

То, что нельзя объяснить, у нас не должно было существовать. По указке сверху Розу Кулешову объявили шарлатанкой, больше всех топтали ее именно те, кто прежде возносил.

Времена 15—20-летней давности оказались ближе к средневековью, когда вестовые мчались к князю с доносом на «слуг дьявола», а люди гибли на кострах, чем к нынешним дням. Довольно скоро она скончалась, так я слышал. Где-то в возрасте лет сорока. В бедности, инвалидом II группы.

Будь у нее другая Родина — другая была бы и судьба.

Времена нынче изменились, пример тому — Анатолий Кашпировский, Джуна Давиташвили, другие.

Когда вся печать обрушилась на Анатолия Михайловича за телесеансы, я, по его просьбе, хотел найти какой-то выход, но уткнулся в тупик. В Брянске умерла мать давнего знакомого, члена редколлегии газеты «Брянский рабочий». Прежде, когда выяснилось, что ей становится плохо именно от телесеансов, выключали телевизор. В этот раз не успели. Перед телевизором и скончалась.

Сотни тысяч заочно исцеленных не оправдывают этой кончины.

Конечно — целитель, конечно — уникальный. Но разве не важно: что в нем — от Бога, а что — от дьявола.

Да, времена изменились, но — для пробивных, сверхпредприимчивых. Теперь слава целителей приобрела почти маскарадный вид. Давиташвили со сценических подмостков представляют уже и как поэта, и как художника (до целительства почему-то никто не знал этого поэта и художника; не удивлюсь, если при нашем обычае ни в чем не знать меры она окажется еще и композитором, и архитектором). Кашпировский обставляет свой уникальный дар аттракционными атрибутами на аренах стадионов.

Конечно, она — не сестра милосердия, а он — не чеховский земский доктор. Мишура иногда вреднее, чем забвение.

* * *

Очень нелегко было из самых дальних провинций страны привезти в Москву детей с родителями. Я имею в виду — деньги.

Международный научно-исследовательский центр — на полном хозрасчете. На кафедрах медицинской астрологии и хиромантии, прикладной биофизики, оккультной философии и других ведут лечебную и научную работу академики, профессора. Диагностируют, лечат. Заболевания сердечно-сосудистой системы, гинекологические заболевания, кожные болезни, бесплодие, наркоманию и алкоголизм. К услугам пациентов — иглотерапия, биоэнерго-, рефлексо- и мануальная терапия. Набор трав по старинным русским, украинским, грузинским и другим рецептам.

В Международном центре работают представители Монголии, Китая, Югославии, Болгарии, наши — у них.

Некоторым образом вернулись как бы старые времена, когда на Руси вместе со скальпелями, микстурами и клистирами существовали полноправно травники и волхвы, знахари и целители.

Лечение — платное. И платные курсы. Но и то, и другое вдвое дешевле, чем в многочисленных кооперативах, занимающихся народной медициной.

…К детям отнеслись, как к детям. Елка в Кремле, цирк, планетарий, Оружейная палата. В церкви, на Всенощной, священник рассказывал детям о Христе как целителе, о добром даре русских святых.

Потом была научная программа. Присутствовали американские, английские, австрийские специалисты, японские журналисты.

Детей осматривали психиатры, невропатологи, клиницисты. Хироманты центра устанавливали особенности развития детей, графологи по почерку определяли состояние организма.

Затем началось тестирование, иначе говоря — чудо. Взрослые запечатывали в конверты рисунки, а дети вслепую распознавали форму и цвет. Под плотно закрытым колпаком пытались раскачать шарик энергетическим потоком. Четверым опыт телекинеза удался, у двоих получилось, правда, слабо, у двоих — хорошо. Перед детьми раскладывали фотокарточки, и они определяли, кто — жив, а кто — умер. Трое определили точно: десять из десяти.

По правде говоря, я и теперь не могу поверить в это, хотя Гальперин повторил дважды.