Сборник забытой фантастики №7. Субспутник

Трое муравьев взобрались на спины косматых людей и гнали их рысью к нам. Я отчаянно огляделся в поисках своего куска железа. Оно исчезло. Как и у профессора. Кто-то или что-то забрало их, пока мы спали. Не вокруг ничего другого, что можно было бы использовать в качестве оружия. Столкнувшись с этой дилеммой, мы повернулись и побежали, но вскоре были настигнуты. Двое косматых мужчин приблизились ко мне, в то время как третий легко удерживал профессора. Я дрался как дьявол, но четыре руки косматых людей были подобны железным оковам, а хватка их пальцев — тискам. Через несколько минут я стал совершенно беспомощен. Затем наступил кульминационный ужас. Одно из насекомых слезло со спины своего скакуна и забралось на меня. От ощущения его ножек на моей плоти я сошел с ума. Мышцы корчились в ужасном протесте под моей кожей. Я кусался, кричал и бил ногами. Но… безрезультатно. Безжалостно отвратительная тварь карабкалась вверх, пока не устроилась прочно на шее и плечах. Две антенны потянулись вниз по моим щекам, захватывая уголки моего рта и закрепляясь там. Почти в то же мгновение косматые люди ослабили хватку, и я был свободен. Мгновение я стоял неподвижно, ошеломленный и дрожащий, затем антенны потянули меня за рот, жестоким рывком откинув голову назад. С криком невероятного ужаса я бросился вперед в безумном прыжке, цепляясь руками за ужасного инкуба на своих плечах, тщетно пытаясь вырвать антенны, которые сжимали мой рот. И когда я боролся, чтобы сбросить нечеловеческого всадника, восседавшего у меня на плечах, я понял, кем я был — я был сломленной лошадью, диким мустангом, впервые познавшим пытку удилами и седлом, шпорами и кнутом, я был низшим животным, которого побеждал, бил, дрессировал превосходящий вид. Слепой, беспричинный страх, который я испытывал, должно быть, испытывали тысячи диких лошадей, попавших под ярмо всемогущего человека. Я бежал, казалось, целую вечность, подгоняемый, пришпориваемый, пока больше не смог бежать. Моя походка замедлилась, стала рысью, шагом. Наконец я застыл на месте, с пеной из крови и слюны у рта, мучительно хватая ртом воздух, дрожа каждой конечностью. Невероятное насекомое несколько минут ждало пока я отдышусь, прежде чем снова пустило рысью. Я не протестовал. Я был избит, запуган. Антенна слева дернулась, я пошел влево. Когда дернулась правая — я пошел направо. Мой наездник повел меня мимо холмиков, на которых сидели муравьи, наблюдая за происходящим, подобно тому, как ковбои прошлого имели обыкновение садиться на изгороди загона и наблюдать за выступлением одного из них. Они проскрежетали так, что, несомненно, было их аплодисментами. Около двадцати минут меня заставляли ходить шагом, заставляли идти галопом, делать круг, поворачивать и останавливаться по команде. Наконец насекомое соскользнуло с моих плеч, и я опустился на землю, слишком несчастный и обезумевший, чтобы заботиться о том, выживу я или умру. Я вздрогнул и закрыл глаза, когда он похлопал меня своими усиками и успокаивающе скрежетнул, подобно тому, как человек мог бы похлопать лошадь и одновременно сказать: "Ну, ну, старина, не бойся". После этого мне бросили немного сырых овощей и чего-то похожего на крупнозерновые лепешки, и насекомое исчезло. Я долго лежал там, даже не шевеля пальцем, когда профессор подошел и сел рядом со мной.

— Нет, — сказал он, — они не катались на мне. Возможно, я слишком старый.

Он взял зерновую лепешку и с жадностью вгрызся в нее.

— Попробуй, мой мальчик, они не так уж и плохи. Кроме того, ты почувствуешь себя лучше, если что-нибудь съешь.

Наверное, странно такое рассказывать, но мы сидели там на жесткой траве, а ползучие муравьи сновали туда-сюда по своим делам, и ели эти пирожные. Никто из нас не пробовал еды со вчерашнего дня, или это было несколько столетий назад?.. Только голод мог сделать еду хоть сколько-нибудь сносной с моим воспаленным и изодранным ртом. Внезапно профессор заговорил со мной странным тоном.

— Мой дорогой мальчик, я не хотел бы возбуждать никаких ложных надежд, но, может быть, ты взглянешь на эту штуку в воздухе и скажешь мне, что, по-твоему, это такое.

Я довольно равнодушно взглянул вверх, затем при виде того, что я увидел, я вскочил на ноги с диким воплем, ибо в воздухе на высоте около семидесяти футов от земли парил летательный аппарат из блестящего металла.

— Воздушный корабль! — закричал я в исступлении. — Воздушный корабль!

Глава III. 2450 год нашей эры

Да, это был воздушный корабль. В этом не могло быть никаких сомнений. А там, где был воздушный корабль, должны быть и человеческие существа, люди.

— Значит, цивилизованные люди все еще живут на земле, — ликующе воскликнул профессор. — Быстрее, мой мальчик, крикни и привлеки внимание пилота.

Ему не было нужды убеждать меня. Боль, усталость и отчаяние были забыты, когда я бешено замахал руками.

— Помогите! — крикнул я, пританцовывая вверх-вниз. — Помогите!