Счастливая звезда графини Анны

Ее глаза снова наполнились слезами от горя; Литтон отстранился от нее и протянул руку ее тетке.

Аннабель стояла на дорожке и смотрела на здание, пока к ней не подошли остальные. Этот район Лондона совсем не походил на Уайтчепел с закопченными кирпичными стенами и грязными улицами. Здесь все было чистое; она не увидела ни одного прохожего. Пусто и тихо… Много деревьев, зелени; рядом парк. Ступеньки крыльца блестели, а дверь казалась золотой.

Когда они вошли, она увидела большие букеты живых цветов в вазах; несколько кресел были украшены резьбой в виде ангелов и херувимов; такой красоты она никогда раньше не видела.

Взяв стоявший на столе канделябр, граф подвел их к кованой винтовой лестнице, и они стали подниматься. Судя по всему, в этом доме он чувствовал себя совершенно непринужденно; стены сверху донизу украшали картины. Пол второго этажа был устлан толстым темно-красным ковром с оранжевыми, синими и кремовыми узорами.

Они подошли к двери. Граф повернул ключ в замке, и они очутились в комнате в несколько раз большей, чем все их жилище в Уайтчепеле. Комната казалась бесконечной.

– Надеюсь, вам здесь понравится… – Голос графа эхом отдавался от стен. Бель заметила, что он озирается по сторонам. Что он ищет?

– Здесь как во дворце, – прошептала Аннабель, не сразу осознав, что говорит вслух. Она ступала осторожно, боясь испачкать пол и мебель сажей. Видимо, то же самое чувствовала и тетя Алисия.

Макфадден остановился в дверях, как будто понимал, что его закопченная фигура здесь выглядит совсем неуместной.

– Можете вымыться в ванной, – сказал граф. Я прикажу, чтобы вам принесли горячую воду. Спальни вон там.

В одной комнате на потолке были ангелы; весь потолок напоминал картину, которую Бель видела в церкви в Море-сюр-Луане. Все фигуры были обнаженными. Лампы по обе стороны кровати выглядели примерно так же, только на них выставляли напоказ свои прелести резные женские фигурки.

Бель подумала: должно быть, раньше здесь жила семейная пара, которой было хорошо вместе… Она улыбнулась. Странно, вид у Торнтона какой-то растерянный…

– Завтра я распоряжусь, чтобы в комнатах прибрали и кое-что заменили.

– Здесь красиво, но если мы что-нибудь испачкаем…

Он не позволил ей договорить:

– Я заплачу за то, чтобы здесь все вычистили.

Значит, эта квартира принадлежит ему, ведь богачи, как правило, владеют не одним домом. В Уайтчепеле часто говорили о богачах и их привычках.

– Мы здесь надолго не задержимся. Друзья нам помогут… – Она вздохнула. В Уайтчепеле квартирки маленькие и тесные, но Роз наверняка пустит их к себе пожить, по крайней мере на первое время, пока они не встанут на ноги.

В дверь постучали, и вошла вереница слуг. Они несли одежду, еду и другие предметы первой необходимости; не успела она опомниться, как их с Алисией проводили в ванную комнату. Когда она вернулась в гостиную, облачившись в предоставленные ей ночную сорочку и домашние туфли, граф и мистер Макфадден уже ушли.

Рано утром с курьером ему доставили письмо.

Литтон так и не ложился; ночные события не давали ему успокоиться. Он был в ярости и понимал, что впереди у него трудный день. Надо понять, что же случилось на Уайт-стрит.

На конверте он увидел адрес отправителя: Хайвик-Мэнор, Эссекс. Внизу стояла печать вдовствующей графини Хантингтон.

«Лорд Торнтон, пишу вам, чтобы узнать, нельзя ли выкупить у вас назад жеребца, которого вы выиграли в карты на балу у Дервентов.

Мой внук, Альберт Теннант-Смайт, граф Хантингтон, не имел права играть на жеребца, поскольку он – моя личная собственность. Он потомок лошади, которую мой покойный муж в свое время привез из Франции.

Как вы, наверное, уже поняли, этот конь – мой любимец, и я от всей души желаю, чтобы он вернулся домой. Если вы соблаговолите назвать сумму, я охотно заплачу за такую привилегию.

Понимаю, что моя просьба необычна, но, как стареющая глава непростой семьи, раздираемой разногласиями, прошу вас не отказать мне в ней. Пожалуйста, известите меня о своем решении.

Искренне ваша,

Вдовствующая графиня

Анналина Теннант-Смайт».

Ходили слухи, что у вдовствующей графини стальной характер. Однако Литтону показалось, что письмо написала женщина, которая находилась на последней ступени отчаяния. Видимо, неблаговидные поступки близких подорвали ее силы. Если так, он ее прекрасно понимал и разделял ее чувства.