Счастливой тебе охоты (СИ)

Рамси мягкий, лежи на нем или просто смотри, думает Джон, зло охватив толстые бока коленями, притиснувшись ребрами к мощной груди. Мягкий и ласковый, как мутная вода, а руку опустишь – и изрежешь в кровь. Снаружи не видно, сколько зубов у придонных рыб. Не доверяй темной воде, думает Джон, когда Рамси обхватывает его своими лапищами и сгибает ноги между его ног, упираясь в промежность так и не опавшим стояком. Как бы ни мучила жажда, не опускай руку, думает Джон и сосет красные, кровавые губы. Красно-розовая слюна течет по щеке Рамси, капая в волосы. Немодная, какая-то девичья серьга оказывается под пальцами. Здоровый нос больно упирается в скулу. Грудная клетка торопливо поднимается, и словно гноем от души отходящая соленая капля течет по церковному носу Джона Сноу.

Поцелуи горячие и горькие, и жадная рука тяжело ложится на поясницу. Мурашки древесным корневищем расползаются Джону по груди и плечам; полный живот каждым неспешным, глубоким вдохом прижимает снова твердеющий член. Руки, движения становятся неловкими, Джон не совсем осознанно ищет потерявшуюся в густых тонких волосах и мехе капюшона пряжку ворота, наконец расщелкивая и ее, и кнопки под ней, берясь за молнию. Он не уверен, зачем на самом деле хочет расстегнуть Рамси куртку, но это происходит как-то само собой. Рамси, до того животно обсасывавший его язык, приостанавливается, и Джон чувствует на себе вопросительный взгляд.

– Что? – спрашивает он шепотом, отстранившись. – Что-то не так?

– Нет, – после паузы ровно говорит Рамси. – Ты хочешь раздеваться? Не будет холодно? Зима, если ты забыл.

– Тебе будет холодно? – с ноткой беспокойства спрашивает Джон, прижав большим пальцем очередную кнопку.

– Мне никогда не холодно, – во взгляде Рамси сохраняется натянутость, когда он улыбается. Когда Джон тянет молнию вниз, ему кажется, что тело Рамси напряжено так, будто тот собирается броситься на него при мало-мальски неосторожном вдохе.

– Я просто хочу раздеть тебя, – решает уточнить Джон. – Раз мы делаем все это. Это не обязательно должно быть… как у собак или вроде того.

Рамси молчит и пристально смотрит на него своими почти прозрачным глазами, по которым никогда не разобрать, что он думает.

– Да ты ебаный романтик, Джон Сноу, – он говорит это так серьезно, а потом тихо смеется, согласно запуская обе ладони под расстегнутые брюки Джона, под флисовые кальсоны, охватывая его замерзший зад. Джон вздрагивает. Эта пауза почему-то была хлесткой, как пощечина, и он только сейчас понимает, что зажатая в его пальцах застежка совсем нагрелась. Под курткой и жилетом у Рамси – флисовая футболка с длинным рукавом, и грудь у него теплая, как зимняя печь, и колет жесткими волосами даже через толстую ткань.

Рамси чувствует себя… странно, когда Джон раскрытой ладонью касается его слабо поднимающейся груди. Приходится удержать дрожь по плечам и напряжение живота. Рамси не уверен, что кто-то вообще хоть подобно касался его здесь, кроме матери в далеком детстве. Он не думал, что Джон может захотеть касаться его так. Что Джон вообще может захотеть чего-то такого с ним.

Но ты сделаешь все, что он захочет, так ведь?

Как хороший пес.

У зверя ребра и живот – уязвимые места, и у Рамси по бокам идут неприятные мурашки, когда Джон гладит его через мягкую футболку, целуя потрескавшимися губами то в щеку, то в небритый подбородок. Джон позволяет приспустить с него штаны и эти херовы кальсоны, высвободив член, и сам расстегивает Рамси поясной ремень. И все гладит, гладит горячими ладонями его живот и грудь, пока сам Рамси никак не может уместить это у себя в голове.

Никто не раздевает Рамси Болтона. Никто не целует его колючие прыщавые щеки и жирные губы. Блядь, да никто вообще не ложится в постель с Рамси Болтоном по доброй воле и рассчитывая выжить. Но Джон Сноу не знает этого. Джон Сноу целует его, ласкает его толстые бока под курткой и как просится скользящим по животу членом в руку.

Это все еще игра.

Псу ведь на самом деле нравятся такие игры?

Будь тем, кто ты есть, не старайся быть лучше.

Рамси злится на мелькнувшее где-то глубоко смущение и сердито охватывает пальцами ладно легший в лапищу член. Небольшой, почти совсем твердый, и уже натекло под шкурку липко; Джон вздрагивает и шумно выдыхает Рамси в шею, когда тот без перехода чуток надрачивает ему шершавой ладонью, мнет покрытые кучерявыми волосками яйца и сует вторую руку под низ куртки, прижимая за поясницу. Джон, мелко подрагивая, утыкается носом куда-то ему в волосы и густой мех капюшона; член у него мигом становится совсем твердым, как раз Рамси по руке, а предплечья очевидно слабеют, и он опускается на локти, часто, прерывисто дыша. Но Рамси и не ждет от него ничего, он и сам может, не переставая дрочить Джону, скользнуть рукой под курткой, по мелко ходящему боку, и просунуть ее между их животами. Кое-как он расстегивается, доставая наконец свой член, немытый, липкий и ноющий от прилившей крови.

– Ну что, погнали, Джон Сноу, – шепчет, сводя оба члена вместе и перехватывая одной ладонью. Вторая возвращается на поясницу.