Science, Strategy and War: The Strategic Theory of John Boyd (Strategy and History)

Важная новизна работ Бойда заключается в его подходе к изучению военной истории, оперативного искусства и стратегической теории. Он был первым стратегом, который ввел эпистемологические дебаты 1960-х и 1970-х годов в стратегическую мысль и увидел ценность и последствия этих дебатов для стратегии. Он соединил военную историю с наукой, построив свою теорию на основе теорий Геделя, Гейзенберга, Поппера, Куна, Пиаже и Поланьи, которые подчеркивали неизбежность неопределенности в любой системе мышления (а также ограниченность ньютоновской парадигмы). Кибернетика и теория систем предложили ему концепцию обратной связи, сочетание анализа и синтеза, а также Второй закон термодинамики и энтропию, различие между открытыми и закрытыми системами, важность взаимодействий и отношений и необходимость целостного подхода. Когнитивная революция в сочетании с неодарвинистскими исследованиями показала ему роль схем, сформированных генетикой, культурой и опытом. Теория хаоса подчеркнула нелинейность поведения. Эти идеи в разных обличьях вернулись в теорию сложности, подчеркивая общую тему адаптации. Таким образом, он ввел в стратегическую теорию концепцию открытых сложных адаптивных систем, борющихся за выживание в спорном, динамичном, нелинейном мире, полном неопределенности, постоянно пытающихся улучшить и обновить свои схемы и репертуар действий, а также свое положение в экологии организации.

Такой эклектичный холистический подход стал аргументом сам по себе: он считал его необходимым условием для здравого стратегического мышления. Он хотел привить своей аудитории не столько доктрину, сколько понимание динамики войны и стратегии и стиль мышления об этой динамике, отличающийся от детерминистского мышления, преобладавшего в стратегическом дискурсе 1960-х и 1970-х годов. Применение его аргументов на практике - постоянная демонстрация динамики хода и контрхода, обнажение и анализ сути определенных стратегий, а затем их объединение с новыми идеями и гипотезами - позволило ему расширить и "углубиться" в суть стратегии и войны по сравнению с предыдущими стратегами. Она показала ему сходства и параллели между различными способами ведения войны или категориями конфликтов, а также отличительные особенности, присущие только им.

Наука также помогла ему по-новому объяснить и связать все воедино и привести его к новым перспективам, гипотезам и прозрениям. Она дала ему новые метафоры для концептуализации стратегии и войны. Она также позволила ему установить связь между стратегическим поведением различных видов организмов и увидеть сходство, предположив, что то, что применяется в войне, часто применяется и в других сферах конкуренции, и наоборот.

Хотя многие до него признавали, что война и стратегия вращаются вокруг разума,4 ни один современный стратег не разработал теорию, основанную на научных концепциях, которые Бойд обнаружил в ходе целенаправленного и широкого изучения научной литературы в то время, когда произошла смена парадигм, которую с тех пор называют эпохой постмодерна. Это привело к созданию уникального набора терминов и понятий, нового языка, который привел его к совершенно новой концептуализации стратегического поведения и пониманию сути игры в победу и поражение.

Первый постмодернистский стратег

Действительно, основываясь на предыдущем наблюдении, в свете его эклектичного подхода, конкретных источников, из которых он черпал вдохновение и понимание, а также из-за близкого сходства его метода и аргументов с ведущими современными постмодернистскими теоретиками, представляется плодотворным и оправданным считать Бойда первым постмодернистским стратегом.

Он назвал свою работу "Дискурс", потому что именно через взаимодействие с публикой можно было добиться понимания и смысла. Он также вел дискурс с историей и наукой, используя различные линзы для анализа событий, чтобы извлечь смысл и понимание сложного явления, называемого войной, и нелинейного поведения людей и попыток контролировать события в ней через диалектический процесс, постоянный процесс анализа и синтеза, основанный на опыте, культуре, генетике, отношениях человека с другими людьми и т. д.