Сдвинув Призму. Книга Первая (СИ)

— Ф-фух-х, подай мне ключ на двадцать, распорку и масленку, — начав со спокойного тона, он сорвался на рев, когда капля масла упала на его лоб чернильным пятном. — Мать его за ногу! Гребаная машина… Я тебя сожгу, падла!

Вернон Дурсль — очень интересный человек, за мнимым фасадом английской вежливости и чопорности в нем живет демон. Я вместе с его родным сыном Дадли прозвали его Безумный Вернон — нет, ну правда, — он мог сорваться на обычный телефонный звонок, а когда его любимая и одновременно горячо ненавидимая им футбольная команда «Арсенал» проигрывала — мы разбегались, кто куда, нередко ночуя у школьного друга Дадли — Пирса Полкинса.

Но вернемся к дыхательной гимнастике и старому представителю автопрома — эта машина была куплена им у непонятного типа из автосвалки под Нью-Хемпширом. Он буквально облизывал эту развалину, грозясь починить её и рассекать по городу, пугая и вызывая зависть ревом движка. Приступил он к делу год назад, выкраивая свободные часы на новоявленное хобби и буквально сатанея не по дням. Нет, машина и вправду красивая — в будущем — конечно же, если он не исполнит свои угрозы. Дядя заколебался чинить поломки, что словно головы мифической гидры (отрубаешь одну — появляются две) возникали с маниакальной периодичностью — прямо как злость на его лице. Обратиться к профессиональным реставраторам ему мешала гордость и все же не бездонный кошелек.

Раз зашла речь о деньгах — он зарабатывает вполне прилично, конечно, недостаточно, чтобы жить в роскоши, но на стандартный средний класс он тянул. У него была своя фирма по производству и продаже стройматериалов, но главной фишкой, которую он всегда подчеркивал, расцветая на глазах, было производство дрелей.

Дождавшись очередного сеанса успокаивающей дыхательной гимнастики в исполнении огромного самовара с усами под носом, которыми он напоминал моржа — нет, ну правда, — я подал ему все инструменты и с тихим вздохом сам залез под капот, прижавшись к его боку.

Дело в том, что я тоже помогаю ему с ремонтом — мне не западло, а он на время забывает о моих, скажем так, «выкрутасах». Отвернув голову от его потных подмышек, я достал из кармана ключ на девять и распорку, начав регулировать кулачки, держащие левое переднее колесо.

— Здесь нужно поджать, дядя, не крутите так зажимом, вы же пережимаете маслосистему, вот шланг и отошел…

— Сам знаю, учить он удумал, — с легким раздражением на багровом от усилий лице он все же ослабил зажим и вытер довольное лицо тряпкой, которую я ему положил на пузо — да, он в последнее время поднабрал лишнего веса: всему виной работа в офисе, стресс и обильная кормежка в исполнении тети. Она считала, считает и будет считать, что мужик всегда должен быть накормлен до отвала, но с изменением ситуации и переходе на «телячий корм» в виде салатов и обилия овощей она может только грустно вздыхать и отвешивать мне с кузеном подзатыльники — больно рожи довольные при поедании бекона перед лицом разъяренно жующего салат медведя.

Размеренная работа успокаивает мое сознание, я на некоторое время перестаю быть ребенком с шилом в заднице и могу контролировать «это». «Это» — странное название по своей сути. «Этим» можно назвать алкоголизм, тягу к вуайеризму или увлечение в коллекционировании марок, хотя чего уж тут стесняться — все мы немного того… Но мое «это» не подпадает ни под одну из вышеперечисленных категорий.