Се ля ви… Такова жизнь

– Началась коллективизация. Привоз на мельницу резко сократился. Заработков нет. Надо было сокращать работников. Кого? Решил комитет уволить Ефима Леонтьевича. Я, конечно, с этим не согласился, он столько для меня сделал, от смерти, можно сказать, спас. Поехал в Тарасовский район, рассказал все, как есть, и стал просить – нельзя старика сокращать, у него шестеро детей, лучше меня увольте, я молодой, мне не страшно, а его – нельзя. Три дня доказывал, уже гнали меня, но отстоял старика. Он до конца дней своих на той мельнице проработал.

Честно сказать, я не очень держался за мельницу. В стране об индустриализации заговорили. Где-то большие дела разгораются, хотелось и мне в них поучаствовать. Пришла весть – и в Ростове, недалеко от нас стройки закладывают. Вот в 1930 году я и подался в Ростов. Отправился налегке – собирать нечего, пиджак и рубаха на себе, в сундучок – сатиновую косоворотку синюю, с белыми пуговками, буханку хлеба, кусок сала. В карман комсомольский билет, профсоюзную книжку, характеристику производственную – вот и все сборы.

В Ростове первым делом в профсоюз «Всех рабочих земли и леса», да, был такой. Говорят: работы нет и не предвидится. Пошел на биржу труда, а считалась она биржей труда квалифицированных рабочих и служащих. Меня там спрашивают:

– У тебя денег много?

Я сказал, что хозяйке квартиры заплатил за месяц. Они смеются:

– Милый! Хорошо если через пять-шесть месяцев получишь работу. Раз у тебя такое положение, иди на биржу чернорабочих, там тебя временно куда-нибудь пошлют.

Послушал их: люди городские, лучше меня знают. Пошел. Меня взяли на учет, сказали: приходить утром отмечаться, и мне будут давать на три копейки хлеба или бутылку кефира. Это для безработных. И еще талоны на обед давали и талоны на проезд, учли, что я живу на окраине, мне надо трамваем ехать. Я походил некоторое время на эту биржу, а потом нас, человек сто или больше, послали учиться на каменщиков. Научили. Направили на строительство дома-гиганта. Около месяца, наверное, проработал. Однажды хозяйкин сын, где я проживал, Василий, который работал котельщиком на «Красном Знамени», спрашивает меня:

– Сколько ж ты заработал?

– Сорок два рубля.

– За две недели?

– Ну, какой – за две недели – за месяц!

– Пойдем к нам на завод.

– Как же… К вам на завод не принимают…

А он утром настоял: пойдем и все. Пришли. Мастер Кныш у них, солидный, как вообще старинные мастера, говорит:

– Ну, здоров, молодец. Ты где работал?

– На мельнице, в деревне.

– У-у! Да ты у нас мастером будешь. Я знаю, как в деревне: шпонка сломалась – сам сделает, печка задымила – сам поправит, ремень порвался – сам сшивает. Пойдешь к Ивану Помникову помощником.

Работенка подходящая! Котлы делали. На клепку меня поставили. Я внутрь залезаю, поддерживаю, а напарник снаружи пневматическим молотком лупит, как из пулемета. Выходишь глухой. Ну, ничего, главное – работа есть!

Проработал так до февраля 1931 года. Прихожу однажды на работу, смотрю, висит большой список – триста человек уволили в связи с отсутствием металла. Опять многие пошли на биржу труда, а я в числе 150 человек – на «Россельмаш». Там нас выстроили, выходит начальник отдела кадров: ты пойдешь туда-то, ты – туда, до меня дошел: ты пойдешь молотобойцем. Выбора не было, сказали тебе и все, не хочешь – иди гуляй.

Работа, конечно, тяжелая. Попал я в отдел грядилей и лемехов. Тогда начинали трехлемешные плуги делать для тракторов. Грядиль – часть плуга, делали ее из фасонного металла вроде рельса, из него нужно было сделать заготовку такую с загибом, размер от трех до двух с половиной метров.

Норма была два грядиля за смену. Металл нагревали на газу, газ из угля вырабатывали. Только на метр от земли воздух был, а выше вообще дышать невозможно, несмотря на то, что фрамуги на всю открыты. Тяжелейшая работа была, и дышать трудно, и грядиль килограммов семьдесят весом – поворочай да помахай молотом восемь часов – десять потов сойдет. Попал в бригаду Сидорова. Тут меня опять выбрали профоргом бригады. Думаю, бригаду надо знать. Взял большой лист и всех записал: фамилия, имя, отчество, какая семья, где живет, грамотный или нет, и так далее. А рабочие знаете, какие? Бывшие грабари, так называли возчиков. Из центральных губерний люди приехали со своей лошадкой, телега в три доски. Целый поселок был землянок. Вот они и стали рабочими. Почти все неграмотные.

Завод только оборудовался. Специалисты иностранные не спешили. Зачем спешить – за каждый день валютой платят. Немцы в основном, были. Тогда без своих специалистов оборудования нам не продавали.