Се ля Ви!

– Тебя, – он ткнул в Фила, – я вычеркну из своего завещания, а тебя, неблагодарный говнюк, так вообще внесу в черный список. О карьере при Церкви можешь забыть! И только попробуй еще раз назвать меня по имени, будто бы ты мне равный!.. – кардинал провел рукой по лицу. – И вот еще что, Себастьян, будь ласковее с женой, если не собираешься продать кого-то на органы. Если ты возомнил, будто граф теперь выше правил, свой дом отныне, ты будешь содержать сам.

Теперь уже все трое смотрели на меня с такой беспомощной яростью, что я поняла: я живу не зря. А Мартин, тем временем, еще не закончил.

– Ты был мне как сын, Себастьян. И я думал, что тоже что-то для тебя значу. Но вот, сижу тут и слушаю, как ты позоришь меня перед Лиззи, которая мне все равно, что жена и бабушка этой девочки. Законная или нет, от Фреда, или от Маркуса, Верена – член нашей семьи и ни на миг об этом не забывала. Даже в ущерб себе. Жаль, что ты этого не помнишь, Себастьян! Я был о тебе гораздо лучшего мнения. И в будущем, я его изменю. Как и свое завещание. Я все свои деньги оставлю Виви!

Себастьян без того уже сидел белый, но теперь побелел еще больше.

– Отныне я снимаю с себя материальную ответственность за твоих детей… Лизель, я сегодня же встречусь с поверенным и напишу доверенность на тебя по поводу моей доли в их бизнесе.

Девственная кровь

Прошла неделя, или что-то вроде того.

Был дивный семейный вечер.

Лизель заперлась с адвокатами, Маркус пил шерри и мурлыкал себе под нос, епископ с помощниками собирал свои вещи для переезда, а я готовилась позировать для очередного наброска.

Ближе к ужину, к нам в гости вновь пришли близнецы. Мальчишкам едва исполнилось то ли пятнадцать, то ли шестнадцать. Они вступали в переходный период, где были никому не нужны. Их мама больше не питала надежды, что эти дети пойдут в нее, а папа все еще этого боялся.

Мальчишки по большей части слонялись по дому, воровали отцовские сигары и коньяк Хеннеси, а также фотографировали руки поверх руля отцовских машин и пытались вести Инстаграм. После того памятного завтрака они таскались к нам в гости, как на работу.

– Какого черта вы снова здесь?! – устав от них, уже прямо спросила я. – Я лучше под поезд лягу, чем под кого-то из вас. Вы же малолетки!

Мальчишки нахохлились, как два воробья и ничего не ответили.

– Мы всего на четыре года младше тебя! Как Ральф с Филом и твоя мать…

– Продажные свиньи! – сказала я, офигев.

Близнецы были рослые и такие крепкие, что я думала, будто они старше!

– Оставь их, – ответил Маркус. – Пусть ходят… Когда они вырастут, ты уже станешь баронессой фон Броммер и тебе понадобятся молодые наложники.

Я рассмеялась: Маркус нравился мне все больше. Отец, которого я любила, был фикцией. Маркус был настоящим. И на моей стороне.

– Так, развернись-ка, – приказал Маркус, щелкая полароидом.

Мы делали наброски для Королевы Кубков и Лизель открыла для нас старинные сундуки с винтажными сорочками, которые пропахли нафталином и пожелтели, но выглядели внушительно. А Маркус украсил декоративной паутиной перила.

Я гордо расправила пышный многослойный подол. Ткань была такой тоненькой, что просвечивала в некоторых местах. Близнецы распахнули варежки, даже Герцог поднял глаза.

– Уау, – сказали они, одновременно щелкая телефонами.

Я приосанилась, выставив грудь.

Это была реставрированная, винтажная ночная сорочка, достойная всех сразу Королев. Кристин Даэ сдохла бы от зависти, Призрак Оперы окосел бы на второй глаз.

– Эту сорочку несколько женщин рода надевали в первую брачную ночь, – сообщила Лизель, спускаясь.

– А где же кровь?

Элизабет ухмыльнулась.

– Тебя послушать, ты сама – девственница, – подмигнула она. – Сорочку перед этим делом снимают.

Братья Филиппа захихикали, зашептались и Фрэнк спросил:

– Ви, у тебя это было с женщиной?

– Да, мой хороший. А у тебя было?

Фрэнк покраснел, Маркус рассмеялся.

Герцог гавкнул и завилял хвостом: это епископ вышел, посмотреть кто пришел.

– Ты еще не уехал? – холодно уточнила мать.

– Я жду машину, – так же холодно ответил сын.

– Я думал, у тебя крылья от твоей неподкупности отросли, – вставил Маркус, медленно выбирая в видоискатель локацию. – Подними глаза, Ви… Взгляни на папочку.

В этот душевный миг, по дому прокатился набат. В дверь позвонили.

– Я открою, – вызвался Маркус, придирчиво осмотрев меня. – Хм… Я подумал, а не написать ли мне Королеву Жезлов горящей ведьмой? Отсветы пламени так здорово смотрится на этой сорочке…

И целый миг мне было хорошо и тепло… а потом, этот миг закончился.

– Здравствуйте! – сказал голос и Эрик заглянул в гостиную. – Мне кажется, наша первая встреча началась не с того.

Маркус все еще стоял на его пути и Эрик отступил назад.

– Вы меня, наверное, не помните, я…

– Я вас не знаю, вы видели не меня, а брата. Хотите поговорить с ним?

– Я… Мы с Вереной познакомились пару дней назад…

– Мама мне рассказала, кто вы, – рек Маркус так печально и театрально. – Чего вы опять хотите?

– Поговорить.

– Я слушаю.

– Тема чересчур деликатная.

– Очень, – в голосе Маркуса звучал прошедший февраль.