Седьмая ложь

– Все в порядке, – сообщила Марни, снова подходя к нам. – Я его все-таки знаю. Он работает в почтовом отделении при офисе Чарльза, и вообще, кризис предотвращен. Так, дайте-ка я гляну, как там поживают наши индейки. Ты, кажется, собиралась фотографировать?

Тот день был проникнут грустью. Она исходила от двух фотографий, стоявших рядышком в рамках на каминной полке. От деревянной елочной игрушки с гравировкой «Наше первое семейное Рождество». Очевидно, кто-то подарил ее Марни с Чарльзом на свадьбу. Кто тогда мог знать, что их брак не продлится и года? Грусть исходила от призраков, которые сопровождали каждого из нас: Марни, меня, прочих гостей, неприкаянно бродивших по квартире, – среди них не было ни одного, кто не привел бы с собой тень утраченной любви, невосполнимой потери.

Но тот день был расцвечен и радостью. И немалой. Поэтому я решила не зацикливаться на том, чего нельзя было изменить, и сосредоточилась на еде, разговорах и играх, в которые мы играли весь остаток дня, – незнакомцы, азартно выкрикивающие ответы и торжествующе хлопающие по рукам товарищей по команде. Я выиграла в шарады, если в них вообще возможно выиграть. И проиграла в «Эрудита». Иэн составил три слова из восьми букв и набрал пятьсот с лишним очков. Мы с Эммой побили Дженну с Изобел в канасту.

К семи часам бо́льшая часть гостей разошлась. Марни сняла фартук и присела на диван, накрыв ладонью явственно выпирающий животик.

– Давай я…

– По-быстренькому? – улыбнулась Марни.

Наша дружба зиждилась на «порядке по-быстренькому». В первый год нашей учебы в средней школе, когда мы подружились с Марни, наш класс вела миссис Карлайл, особа, помешанная на чистоте и порядке. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что наша училка страдала довольно тяжелой формой невроза навязчивых состояний. Тогда же мы считали, что она просто патологическая аккуратистка, но истина никогда не бывает очевидной в данный момент.

Практически каждое утро – а иногда и не по разу – она требовала, чтобы весь класс «по-быстренькому навел порядок». Это означало повесить куртки и свитеры на вешалки в конце класса, поставить рюкзаки под стульями ровно и поправить учебники на партах, собрать волосы обратно в хвост, если они вдруг распустились, – и чтобы никаких резинок на запястьях, никаких сбившихся воротничков, развязавшихся шнурков, закатанных рукавов. Ну и еще куча всяких придирок по мелочи.

Мы всегда подчинялись, однако эта ее команда стала у нас кодовой, шуткой для своих, одной из первых наших общих фраз, которых окружающие – наши родители, брат с сестрой, ученики других репетиторских групп и других школ – не в состоянии были понять.

Марни с Эммой уселись смотреть какой-то рождественский фильм – сначала один, потом второй, бок о бок, под одним одеялом, чувствуя себя вместе так же непринужденно, как в те времена, когда мы все были детьми, а я тем временем принялась сновать по квартире, собирая тарелки и стаканы, очистила их, загрузила в посудомойку и запустила ее, протерла все столешницы и, лишь когда порядок был восстановлен, забралась к ним под одеяло. Помню, несмотря на то что мы сидели в молчании, в квартире казалось шумно. Гудела посудомоечная машина, непонятно где капала вода. Звук будто разносился вдоль плинтусов и по лестнице, и я сделала телевизор погромче, чтобы заглушить его.

Когда на экране замелькали кадры заставки третьего фильма, я почувствовала, как телефон у меня в кармане завибрировал. Я вытащила его – не знаю даже, что я ожидала там увидеть, наверное, сообщение от отца, – но вместо него обнаружила имейл от Валери Сэндз.

В строчке «Тема» значилось: «НЕ УДАЛЯТЬ. ПОЖАЛУЙСТА, ПРОЧИТАЙТЕ».

Несмотря на подозрительность, я была заинтригована. С тех пор как Валери опубликовала вторую свою статейку, от нее не было ни слуху ни духу, и моя тревога немного улеглась. Ее молчание я восприняла как знак того, что она оставила нас в покое. И вот пожалуйста, она не нашла более подходящего случая объявиться снова, кроме как вечером самого тихого дня в году, дня, посвященного семье и друзьям, дому и счастью, послать имейл человеку, которого даже не знала толком.

Я перестала регулярно следить за ее жизнью через Интернет, лишь время от времени, чтобы быть в курсе, поглядывала, чем она занята. Я видела, что она присутствовала, хотя и не выступала сама, на представлении, организованном танцевальной студией, где она теперь занималась как минимум пару раз в неделю. И что она написала несколько статей на рождественскую тематику для газеты: о том, что на временном катке растаял лед, о том, что в нашем районе была замечена на шопинге какая-то очередная звездулька-однодневка, а также довольно серьезный материал о бездомности и одиночестве. Но я больше не отслеживала ее каждодневные передвижения по городу и не пробивала по Интернету все заведения, указанные в метках местоположения. Похоже, несмотря на то что я расслабилась, ее интерес к нам по-прежнему не угас.