Седьмая центурия. Часть первая (СИ)

- Ну, я, как аграаниченная личность, не буду маарали читать. Книжек можно и мильён праачесть, толька мнагазнание ума не прибаавляет! И денег тооже! Все адинааковые - я имею ввиду, ат природы!

- Думаешь, раз ты писю княпаешь, значит, все писи княпают?!

- А чё эт, я княпаю-та?! Может, сама ты княпаешь!

- А мне не надо: у меня, Мимозочка, муж есть! А ты сама признавалась, что привыкла "по-стариковски чё-то быстро там - сама-сама".

- Да-а, эт, меж прочим, заакон природы! А ты, Кларисс, злаая!

- Я?! Да. Мужа те надо, Мимоза, - примирительно пожелала коллеге Кларисса Гузеевна. - Да поскорее!

И неожиданно призналась:

- Я тоже с вишенкой промеж ягодиц живу...

Путтипут, cогнув брови в дуги, изумился:

- Ни фига себе! Занимательная передача!

В дверь трапезной постучались, и торопливо вошёл запыхавшийся генерал Наскрёбышев с планшетом в руках.

- По вашему приказанию, Вадим Вадимыч... Досье на Клариссу Гузеевну. Тут видео с её чистосердечным признанием и раскаянием.

- Как?! - удивился Путтипут. - УЖЕ?! Явка с повинной?!

На видео Кларисса Гузеевна, и правда, каялась:

- Когда нам было по двадцать, мы просто не знали, что можно было найти себе сорокалетних, и жить в шоколаде...

Путтипут спросил у генерала для уточнения:

- Это вы в церкви, сквозь дырочку в стене, писали?

- Никак нет! Принародно сама по телеку каялась.

- ...Я просто дура была, - продолжала Кларисса Гузеевна. - Если бы мне снова было двадцать лет... ну я бы точно с умом давала.

Путтипут жестом велел выключить. Он был разочарован. Указав пальцем на Мимозу Сябитовну в зомбоящике, он спросил:

- А на эту... сваху с кикою - есть досье?

Генерал замотал головой и замахал руками:

- Фууу! КГБ её проверяло. Капусту скирдует, а в предмете своём - сапожница без сапог. Всех, типа, сватает, а сама завсегда безмужняя.

- Обман трудящихся?! - спросил Путтипут.

- Базар-вокзал-гай-гуй-Махачкала, Вадим Вадимыч. Мовэтон, короче.

Путтипут кивнул Наскрёбышеву, что означало "отбой", и генерал, крутнувшись на 180 градусов, ушагал из столовой.

Подняв руку, чтобы выключить зомбоящик, Путтипут внезапно обомлел - его поразила удивительная прелесть сиявшей благородством неизвестной ясноокой темновласой красавицы. Не понимая, что происходит с ним, он выронил пульт. Хотелось только орать "ЛЮБО!!!", или "ЛЕПО!!!", или что ещё там орут в ансамбле "Казачья нагайка",- так она была дивно пригожа, стройна, изящна и величава... Короче - просто божественна!

Путтипут не был знаком с девушкологией Нерельмана, зато имел свою бабогогику, делившую всех баб на пять партий: лицеисток, сисисток, пописток, душисток и борщисток-котлетисток. Лицеистки красуются мордашками, а те, кто любит их за это - лицеисты. Соответственно, так же обстояло и с партиями "сисек", "поп", "душевной красоты" и "борщей с котлетами". Прекрасная же Астрологиня из "Давай-ка, женимся" была вне партий, ибо была совершенна. Да и по её глазам читалось, что и с борщом, и с котлетами всё у неё на "пять с плюсом".

Пока красавица вещала что-то заумное про Марс, Сатурн и ещё про какую-то грёбаную Прозерпину в секстиле, Путтипут мысленно взвешивал ордена, достойные её ладных грудей. Потеряв самообладание, он вытянул оба указательных перста к плазме и захрипел:

- КТО ЭЭТО?!...

- Да вот, она, - пренебрежительно бросил Михалка стольничий, - новая астрологиня. Взяли её, пока Василиса в декрете...

"Богиня грецкая... Афродита!" Золотое сердце Путтипута заметалось между бриллиантовым мозжечком и алмазными яичками. И он воскликнул:

- И-и-их либедих!

И поправился:

- В смысле, Ih libe dih!

И, неожиданно для себя, запел:

Любовь нечаянно нагря-а-анет

Когда её совсем не ждё-о-ошь...

Он вскочил и запел с пританцовкой:

Танцуйте, мальчики,

Любите девочек, АТАС!

АТАС! АТАС!

А сердчишко тудыт-сюдыт, сюдыт-тудыт, металось-металось, да возьми, и выскочи промеж зубов. И-и-и шмяк на тарелку с недоеденной тушёной квашнёй, и-и-и прыг-скок, прыг-скок.

Михалка стольничий, увидав такое, не сразу смекнул, кто виноват, и главное, что делать: то ли Верховному по спине постучать, то ли тарелку поменять, то ли доктора Стржемббельса позвать - пристрелить Верховного, чтоб не мучился. Доктор Стржемббельс приобрёл среди придворных прозвище "гламурный мясник" своей сноровкой на охоте - выстрелом в упор, в сердце, добивать подраненных егерями львов, слонов, орлов и куропаток - тоже, чтоб не мучились.