Седьмое чувство. Под знаком предсказуемости: как прогнозировать и управлять изменениями в цифровую эпоху

Технические знания, конечно, жизненно необходимы. Но я не думаю, что будет их не хватать там, куда мы придем. Нам нужно больше академий по кодированию компьютеров и лучшее образование, касающееся сетевых решений. Я также не думаю, что дефицит запчастей создаст серьезные проблемы. Скорее всего, учитывая уникальное состояние будущего, человек может подвести нас. Я уверен, что в ближайшие годы мы услышим, что все будет замечательно в том случае, если мы позволим членам Новой Касты взять ответственность на себя, полагаясь на свои бескровные технологические инструменты. Это будет катастрофой. Эти революционеры являются важной частью истории человеческого прогресса, но они в одиночку не смогут написать главы нашего будущего. Если их попросят оказать содействие нашему правительству, они, вероятно, в конечном итоге потерпят фиаско и приведут нас, как проспартанские родственники Платона, к ужасной диктатуре. Это лишь команда приятелей, убежденных, что они могут удержать все под контролем, которые быстро окажутся перегружены влиянием человеческого фактора, дикой сетью thumos и затем опустятся до убийственного безумия. Они будут использовать технологию для того, чтобы манипулировать нашими голосами на выборах, нашей точкой зрения и нашими страстями – так же, как они могли бы холодно манипулировать возможностями получения донорских органов, новостей или финансовой безопасности. «Одна из главных причин, почему большинство компьютерных программ настолько несовершенны, состоит в том, что они не разработаны окончательно, а пока являются продуктом инженерии, – писал программист и предприниматель Митч Капор. – Конструкторы часто уделяют больше внимания внутренней конструкции программы, чем ее внешнему дизайну». Подобное свойство «черного ящика», стремление к эффективности в качестве конечной цели для кода, для внутреннего дизайна, для закрытых систем управления, является опасным для человеческих чаяний свободы и прозрачной политики.

Что остается? Ожидать, что наши нынешние лидеры доберутся до сути? Я боюсь, это маловероятно. Дело не только в том, что они продолжают оперировать устаревающим инструментарием индустриальной мощи с пугающей уверенностью. Нет, их неудачи, которые, как кажется, не сильно их смущают, менее опасны, чем то, в чем они могут добиться успеха: контроль, наблюдение, ограничение свобод во имя безопасности. Эти лидеры в восторге от того, как новые инструменты могут быть использованы для расширения господства системы, которая служит их интересам. Страх, что такие инструменты могут однажды обратиться против них, приглушен невежеством и жадностью, видением, которое не распространяется далеко за пределы понимания: что я буду иметь с этого? Таким образом, мы видим наше будущее не в наших руках, а, вместо этого, во власти двух групп: одна невежественна в вопросах глобальных сетей, а другая невежественна в вопросах, касающихся человечества. Единственным рецептом в этом случае является самообразование. Нам необходимо развивать чувствительность, которая позволит нам видеть, несмотря на эти манипуляции, а затем действовать. Чувственное восприятие преимуществ технологии и исторических закономерностей должно присутствовать в наших расчетах. Именно чувственное восприятие человечности будет служить нам лучше всего в технический век. Это то, чему старые политические механизмы или новые интеллектуальные машины не способны соответствовать.

Одними из самых известных «ворот», которые Платон и Сократ рисовали вокруг воображаемой ими идеальной и совершенной республики, было подобие электрической защиты против, как это ни странно, поэтов. Как объяснял Сократ в «Республике», поэты «калечат мысли тех, кто их слышит». Поэзия явилась философам в облике пагубнаой силы, инъекции страсти и безумия, вызвавшей в сердце судороги и отвлекающей разум. Поэзия была последним, в чем нуждалось новое государство. «Поэзия не должна восприниматься как серьезная вещь, обладающая истиной, – предупреждал Сократ, – но человек, который слушает стихи, должен быть осторожным, опасаясь за свое состояние». Таким образом, великолепные сочинения Гесиода «Труды и дни» стали запрещены. Гомер запрещен. В поэзии всегда было чувство волшебного, ощущение, что это ключ к чему-то, тесно связанному с человеческой тайной. Для меня не было неожиданностью вновь обратить внимание на то, когда я вернулся к прочтению книги Тьюринга «Вычислительные машины и разум», что самое первое, о чем великий математик мечтал, – дать задание цифровому разуму: «Сочини мне сонет».