Седьмое чувство. Под знаком предсказуемости: как прогнозировать и управлять изменениями в цифровую эпоху

В следующем десятилетии в самых развитых странах все – от самоуправляемых автомобилей до военных роботов – станет обычным явлением. Подумайте об эффективности, которую это принесет: более дешевая логистика и транспорт в мире самоуправляемых и саморазгружаемых грузовиков. Такие страны, как Соединенные Штаты, которые могли бы быть лидером в реализации таких систем, будут опережать еще большее количество наций, таких как Чили или Нигерия, которые могут прождать годы до того, как автоматизированная логистика смогла бы быть реализована. Это, безусловно, представляет собой угрозу страшной военной асимметрии для многих народов, которые будут слишком отсталыми, чтобы противостоять технологическим атакам. Вся власть будет зависеть от быстродействия интелектуальных сетей. Некоторые страны будут иметь их; а другие нет. Это будет фатальный разрыв. И он будет расти шире с каждым новым циклом развития технологий. Подумайте о том, каким образом воздушные силы после Второй мировой войны могли, бы, например, передвинуть сражения из двух– в трехмерное измерение. «Только крупные государства способны противостоять трехмерному охвату», – написал историк Николас Спайкмен в 1942 году. Уже сегодня превосходство в воздухе является прелюдией почти любой американской войны. Если нация может доминировать в воздухе, ничто не может ей противостоять. Но сети добавляют четвертое измерение – превосходство во времени. Можете ли вы двигаться быстрее, чем ваши враги? Можете ли вы потопить их? Или вы жертва четырехмерного охвата? Контроль времени ваш или ваших врагов: это будит вашу боеспособность.

«Нет никакого равенства в справедливости между слабым и сильным», – однажды заметил итальянский историк Джиамбатиста Вико. Это верно и в наше время. Между быстрым и медленным? Также нет равенства. Существует замечательное преимущество, в богатстве или возможности, присущее людям, народам и предприятиям («кинетической элите»), которые смогут сжимать пространство и время наиболее эффективно. «Товары любят деньги», – написал Маркс знаменитую фразу в Die Ware liebt das Geld. Скорость теперь является решающим товаром – и она любит деньги (это чувство, кстати, взаимно). Стремление к высоким скоростям освещает нечто конкурентоспособное: чем быстрее я двигаюсь, тем острее вы чувствуете, что вам нужно ускориться, тем сильнее вы ощущаете свою медлительность.

Центростремительное очарование ускорения искренне удивило самых ранних архитекторов пароходов, железных дорог, авиакомпаний и автомобильных трасс: скорость, привлекая нас, побуждает нас требовать больших скоростей. Они предугадали, насколько будут популярны созданные ими подобные инструменты сжатия пространства-времени. Разумеется, максимальное количество людей, которое когда-либо захочет пронестись из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк, будет около тысячи в неделю Это знали пионеры авиакомпаний реактивных самолетов. Захотят ли больше чем несколько сотен инженеров собственные компьютеры? Коротко спросил Гордон Мур на обеде вскоре после того, как Intel предложила вставить свои чипы и в первые ПК. Да, как оказалось. На миллиарды больше. Разработчики скоростных трасс называют это «индуцированным движением»: чем более скоростное шоссе, тем больше людей заполняют его. Градостроители в Лос-Анджелесе в 1950-е годы смотрели на свои плотные, перегруженные дороги и думали, что они могли бы реконструировать их путем добавления полос. Они приступили к программам строительства, разорвали транспортные сети, что опоясывали город, и построили новую, оптимистически емкую двадцатиполосную магистраль, широкую, как футбольное поле, и плоскую, как тарелка. Трафик стал хуже.