Седьмой сын

It came on me first when he was just a baby, and I stood at the top of the stairs, holding him, and it was like a voice inside my head, it said, "Throw him down," and I wanted to do it, even though I also knew it would be the most terrible thing in the world.	Впервые подобное затмение нашло на меня, когда он был грудным младенцем, а я держал его на руках, стоя у нас дома, на лестнице, что вела на второй этаж. Словно голос чей-то в моей голове заговорил, подзуживая: "Брось, ну, брось его вниз". И мне страшно захотелось подчиниться этому настоянию, хотя я знал, что совершу страшнейший грех в мире.
I was hungry to throw him off, like a boy gets when he wants to smash a bug with a stone.	Я мечтал бросить сына об пол, я превратился в мальчишку, давящего жука булыжником.
I wanted to see his head break open on the floor.	Я жаждал увидеть, как голова его расколется, ударившись о доски пола.
"'Well, I just fought off that feeling, just swallowed it back and held that boy so tight I like to smothered him.	Но я поборол желание, подавил его и прижал сына к себе так крепко, будто хотел задушить.
Finally when I got him back into his cradle, I knew that from then on I wasn't going to carry him up those stairs no more.	Положив наконец мальчика в колыбельку, я понял, что отныне никогда не буду ходить с ним на руках по лестницам.
"'But I couldn't just leave him alone, could I?	Но я же не мог позабыть о его существовании, ведь он мой родной сын.
He was my boy, and he grew up so bright and good and beautiful that I had to love him.	Он рос чистым, хорошим, замечательным мальчиком, и я не мог не любить его.
If I stayed away, he cried cause his papa didn't play with him.	Если я начинал избегать его, он плакал, потому что папа не играл с ним.
But if I stayed with him, then those feelings came back, again and again.	Но, оставаясь с ним, я ощущал прежнее желание убить - оно возвращалось снова и снова.
Not every day, but many a day, sometimes so fast that I did it afore I even knew what I was doing.	Не каждый день, но довольно часто. Иногда оно завладевало мной настолько стремительно, что я какое-то время не осознавал, что творю.
Like the day I bumped him into the river, I just took a wrong step and tripped, but I knew even as I took that step that it was a wrong step, and that I'd trip, and that I'd bump him, I knew it, but I didn't have time to stop myself.	Как в тот день, когда я сбил его в реку. Я тогда споткнулся и ударил его, но, делая шаг, я знал, что непременно споткнусь и обязательно собью с ног сына - я знал, но не успел остановить себя.
And someday I know that I won't be able to stop myself, I won't mean to do it, but someday when that boy is under my hand, I'll kill him.'"	И я понимаю, что когда-нибудь не смогу остановиться и убью своего сына, если он попадется под руку".
Taleswapper could see Miller's arm move, as if to wipe tears away from his cheek.	Сказитель заметил, что рука Миллера слегка дернулась, как будто смахивая со щеки слезы.
"Ain't that the strangest thing." Miller asked. "A man having that kind of feeling for his own son."	- Неправда ли, странно? - спросил Миллер. - Отец питает столь противоречивые чувства к собственному сыну.
"Does that fellow have any other sons?"	- А у того шведа есть другие сыновья?
"A few.	- Есть несколько, постарше.
Why?"	А что?