Сефевиды. Иранская шахская династия

Свод гневный сонмы жребиев вращает,

Глупца от мудреца не отличает.
Всем равно во вселенной смерть грозит,
И шаха, и раба она разит.

Абулькасим Фирдоуси. Шах-наме

Стараниями великого визиря Мирзы Салмана и наставника Перихан-ханум Халил-хана Афшара была предотвращена война между кызылбашскими племенами, опасность которой была крайне высокой, поскольку две коалиции, о которых было сказано в конце предыдущей главы, уже успели вынуть сабли из ножен. На главной площади Казвина состоялось публичное примирение враждующих эмиров, начало которому было положено примирением Амир-хана Туркмана с Пире Мухаммед-ханом Устаджлу. Не следует придавать этому акту большого значения, поскольку сорную траву надо вырывать с корнем, а корни – противоречивость интересов – никуда не делись, но в любом случае, появилась надежда на то, что избрание нового шаха может пройти относительно мирно.

Шахшоджа-мирза практически не рассматривался всерьез в качестве преемника отца по причине своего младенческого возраста, да и вообще никому не хотелось сажать на шахский престол сына жестокого и коварного Исмаила – известно, что от кривого дерева не стоит ждать сладких плодов. К тому же эмирам не был нужен на престоле очередной Фарамарз, одержимый идеей отмщения за гибель своего отца[108].

Реальных кандидатов в преемники было трое – почти слепой и слабохарактерный Мухаммед Худабенде, его старший (из оставшихся в живых) сын Хамза-мирза, которому шел двенадцатый год, и младший брат Хамзы десятилетний Аббас-мирза. Выбор делался по принципу «шах не должен нам мешать», поэтому эмиры ожидаемо остановились на кандидатуре Мухаммеда Худабенде, человека хорошо им знакомого и немолодого, от которого не приходилось ожидать каких-либо сюрпризов. Перихан-ханум, ставшая после смерти Исмаила негласным правителем государства, одобрила выбор эмиров – не исключено, что он был подсказан ею. Сам Мухаммед находился в Ширазе, и можно было надеяться на то, что он будет оставаться там до торжественной церемонии принятия власти, иначе говоря – не станет путаться под ногами.

При Перихан-ханум сложилось подобие совета эмиров кызылбашских племен, в котором не нашлось места великому визирю Мирзе Салману Исфагани[109]. Исмаил, терзаемый нескончаемыми подозрениями в отношении кызылбашской знати, начал приближать к себе иранцев, за которыми не стояли воины-сородичи, но Перихан-ханум они были не нужны. Мирза Салман уехал в Шираз к Мухаммеду и очень скоро нашел общий язык с его женой Хейр ан-Ниса-бегим, более известной по своему придворному титулу Махди Улья[110]. Махди Улья была дочерью мазендаранского[111] беклярбека Мир Абдулла-хана. После гибели отца от руки его двоюродного брата Мир Султан-Мурад-хана, Махди Улья нашла пристанище при дворе шаха Тахмаспа, где стала женой Мухаммеда-мирзы, – девушке, оставшейся без отца, не приходилось выбирать. Будучи женщиной властной и решительной, Махди Улья быстро подчинила себе слабовольного мужа, и, если уж говорить начистоту, то ей следовало носить меч, а ему – сидеть с прялкой. «Ее высочество, Махди Улья, вершила и устраивала все государственные дела, и ничего из важного не решалось без ее ведома и указания», – пишет Искендер Мунши.

Мирза Салман убедил Махди Улья в том, что медлить с переездом в Казвин не стоит, иначе Перихан-ханум накрепко заберет всю власть в свои руки, оставив своему брату и его жене только почести. Махди Улья, которой неожиданно улыбнулось счастье, не могла смирится с мыслью о том, что прыткая невестка может захватить то, что по праву принадлежит ей. С переездом торопили и те эмиры, которых Перихан-ханум не удостаивала своим расположением. Подстегиваемый женой, Мухаммед-мирза поспешил в Казвин, где 13 февраля 1578 года состоялась торжественная церемония принятия власти. Мухаммеду на тот момент шел сорок седьмой год, Махди Улья – двадцать девятый, а Перихан-ханум уже исполнилось тридцать. У читателей может сложиться впечатление, что Перихан-ханум была не замужем, поскольку до сих пор о ее муже не было сказано ни слова. Формально она считалась женой беклярбека Систана[112] Бади аз-Замана, приходившегося ей двоюродным братом, но на самом деле жила в Казвине, вдали от мужа, и вела свободный образ жизни, соблюдая при этом все положенные приличия.

С момента появления Мухаммеда в Казвине кызылбашские эмиры начали переходить к нему от Перихан-ханум. С одной стороны, эмиров отпугивала властность Перихан, которая в умении крепко держать всех в руках не уступала своему отцу, а с другой – подчинение женщине было не очень-то почетным делом, несмотря на то что свои повеления Перихан обычно передавала через Шамхал-султана. Нельзя исключить и того, что Махди Улья предприняла кое-какие меры еще до отъезда из Шираза. Так или иначе, но от Перихан-султан отвернулся даже ее леле Халил-хан Афшар, который заботился о ее безопасности.