Сефевиды. Иранская шахская династия

Отдельным «нарративом» стала история с плененным крымским мирзой Адиль-Гирей-ханом, которому молва приписывала любовную связь с шахиней. Сколько правды было в той молве, ведомо одному лишь Аллаху, Господствующему и Всезнающему. Но, как говорится, «слова потекли и все в них потонуло». В «Истории войн между турками и персами», написанной Джованни Томмазо Минадои и изданной в Риме в 1587 году, говорится о том, что «достоянием внимания стала постыдная измена супруги-бегим шаха Мухаммеда Худабенде и матери Хамза-мирзы с татарским принцем Адиль-Гиреем, который осмелился поднять глаза на то, что ему не принадлежало и не могло принадлежать, следом за этим распространились слухи о том, что шахиня ответила своему обожателю взаимностью и что дело закончилось запретной связью; когда же вести об этом дошли до некоторых придворных, то они, охваченные искренним возмущением по поводу столь великого позора, сговорились тайно между собой и однажды ночью ворвались во дворец, где предали смерти шахиню и ее любовника».

Адиль-Гирею было суждено стать первой жертвой в борьбе эмиров против ненавистной Махди Улья, а этому предшествовало возмущение курчиев, которые не смогли получить в Ширване обещанного им вознаграждения. Курчии дошли до того, что нанесли ранения мустофий ал-мамалику[123] Мир Шаху Гази Исфагани, – а чего церемониться с иранцем, которому по определению положено уважать и ублажать «людей меча»? Мир Шах Гази остался в живых благодаря вмешательству Хамза-мирзы, который пообещал курчиям, что их требования будут удовлетворены. Шах Тахмасп перевернулся бы семь раз в могиле, узнав о том, что его внук вынужден уговорами склонять своих воинов к спокойствию… Но, как известно, новые времена приносят новые обстоятельства, с которыми всем приходится считаться.

Нет, видно, разума у небосвода, —
То милость от него, а то – невзгода.
Что сетовать, о смертный? Ждать чего
От мира и превратностей его?

Курчии не могли успокоиться сразу, да и эмирам нужно было как следует запугать шаха. Под руку весьма кстати подвернулся «прелюбодей» Адиль-Гирей, которого убили в шахском дворце вместе со всей его свитой. Это произошло 25 июля 1579 года.

На следующий день эмиры кызылбашей явились во дворец и потребовали от шаха согласиться с «устранением» Махди Улья, деятельность которой идет во вред государственным интересам и оскорбляет «лучших людей государства». Примечательно, что к эмирам примкнул даже Мусеиб-хан Шереф ад-Дин-оглы текели, которому, по причине близкого родства с шахом, была поручена защита семьи правителя. Надо ли уточнять, что под «устранением» подразумевалось убийство?

В столь сложной и опасной ситуации шах Мухаммед повел себя наилучшим образом – твердостью характера природа его обделила, но зато ума дала достаточно. Для того чтобы спасти жизнь любимой жены, шах предложил эмирам компромисс – ссылку Махди Улья в Кум или Мазандаран, откуда она уже не сможет вмешиваться в дела правления. В случае несогласия эмиров на ссылку шахини Мухаммед был готов отречься от престола и удалиться с семейством в Шираз – можете выбрать себе другого шаха, но не требуйте убийства шахини, которая, вдобавок ко своему высокому положению, была еще и дочерью сейида[124].

Столкнувшись с неожиданной неуступчивостью шаха, эмиры решили обойтись без его согласия. Садр ад-дин-хан Сефеви, Имамкули-мирза Мосуллу и Али-бек Алкесан-оглы Зулкадар вошли в гарем и задушили Махди Улья. Следом за этим были убиты мать шахини, а также ее родичи и знатные мазендаранцы, пребывавшие в столице. Выбор исполнителей эмирского приговора весьма показателен – Садр ад-дин-хан был представителем рода Сефеви, а Имамкули-мирза Мосуллу состоял с шахом в родстве по женской линии. Таким образом, убийству Махди Улья был придан характер родственного дела, в которое посторонним вмешиваться не следует.

Спустя несколько дней эмиры предстали перед шахом и торжественно поклялись в том, что при жизни Мухаммеда ни один из них не пожелает никакого другого правителя, а после его смерти шахом станет Хамза-мирза. Приятие этой присяги означало дарование прощения убийцам, но разве у шаха был иной выход? В случае отклонения присяги и попытки наказать своевольных эмиров и шах, и его сыновья отправились бы следом за Махди Улья. Так кызылбашские эмиры стали полновластными хозяевами сефевидского государства. Собственно, они были самостоятельными и при жизни Махди Улья, но та постоянно пыталась ставить им палки в колеса, а теперь их свобода была полной. Тринадцатилетний наследник престола Хамза-мирза не представлял для эмиров угрозы – во-первых, на престоле пока восседал его отец, а во-вторых, истребив многих представителей мазендаранской знати, эмиры выбили из-под мирзы его единственную опору.