Сефевиды. Иранская шахская династия

Вскоре самостоятельность эмиров нанесла государству очередной ущерб. Осенью 1579 года, вместо того чтобы завершить освобождение Ширвана от османов взятием Дербента, кызылбашские эмиры перессорились между собой и повернули обратно. На сей раз причиной ссоры стал неудачный поход Амир-хана Туркмана на Хачмаз[125]. Шахрух-хан Зулькадар обвинил Амир-хана в неправильном командовании войсками и вызвался повести кызылбашей в новый поход на Хачмаз. Его поддержали эмиры шамлу и устаджлу, но многие встали на сторону Амир-хана. В результате кызылбашское войско раскололось на два лагеря – не только в переносном, но и в прямом смысле, – между которыми только чудом не случилось кровавой междоусобицы. Точнее не «чудом», а благодаря стараниям курчибаши Кули-бека Афшара, которому удалось немного сгладить остроту конфликта – ровно настолько, чтобы спокойно вернуться обратно, но не настолько, чтобы идти на Хачмаз и Дербент. В результате отвоеванный Ширван вскоре снова был захвачен османами.

Надо сказать, что в Османской империи дела тоже обстояли не лучшим образом. Покоренные христианские народы то и дело восставали против завоевателей. К ним добавлялись восстания анатолийских крестьян, вызванные их бедственным положением. Янычары тоже не оставались в стороне, поднимая бунты при задержках жалованья и по другим причинам. Можно сказать, что султан Мурад III вел войну на востоке «на последние деньги», но при этом его положение было несколько лучше, чем положение шаха Мухаммеда, который был похож на курицу, волею судьбы поставленную над волками и лисицами.

Правитель Герата Аликули-хан Шамлу, бывший наставником при хорасанском беклярбеке Аббас-мирзе, отличался самостоятельностью даже на фоне своевольных кызылбашских эмиров. Позиции Аликули-хана подкреплялись тем, что при нем находился один из шахских сыновей, на которого хан имел большое влияние. В 1578 году Махди Улья потребовала отправки Аббаса ко двору, но Аликули-хан отказался выполнять это требование, сославшись на то, что при дворе мирзе может угрожать опасность, и Махди Улья была вынуждена смириться – Аликули-хан и сам по себе был силен, да вдобавок его поддерживал столь же влиятельный Муршидкули-хан Устаджлу. Демонстрируя серьезность своих намерений, хорасанские эмиры провозгласили Аликули-хана «ханлар ханы», «ханом над ханами», явно копируя таким образом титул шахиншаха, «шаха над шахами».

По сути, отпадение Хорасана стало очередном витком конфликта племен шамлу и устаджлу с племенами туркман и текели. Но те, кто читал эту книгу внимательно, непременно уже догадались, что в Хорасане не было и не могло быть единства, поскольку при кызылбашской вольнице, а, если уж говорить прямо, то при кызылбашской анархии, никакого единства не могло существовать априори. Правитель Мешхеда Муртузакули-хан Туркман сам хотел править Хорасаном, а кроме того, ненавидел Аликули-хана в рамках стародавней вражды между туркман и шамлу. Таким образом, Мешхед стал оплотом «лоялистов», противостоящим гератским сепаратистам. Лояльность сторонников Муртузакули-хана шахскому престолу была условной – при благоприятных обстоятельствах они сами не преминули бы превратиться в сепаратистов.

Махди Улья и визирь Мирза Салман «бросили горсть тлеющих углей в кучу хвороста», передавая земельные наделы неверных хорасанских эмиров их ширванским «коллегам», на землях которых хозяйничали османы. Разумеется, в каждом случае для отъема земли поводом служило обвинение в измене, но наличие повода не могло уменьшить гнев тех, чьи земли попали в руки чужаков. Семена конфликта падали очень глубоко, поскольку в ряде случаев бывшие и нынешние владельцы земель принадлежали к одному и тому же племени. «Разбавляя» малолояльную хорасанскую знать представителями ширванской знати, Махди Улья преследовала две выгоды – удаляла от двора «безземельных» эмиров, служивших для нее постоянным источником беспокойства, и повышала «градус лояльности» в Хорасане. Но ее действия привели к окончательному и бесповоротному разрыву между Хорасаном и шахским двором – как говорится, огонь нельзя пытаться заливать маслом.

Ханихан-ханум, мать Аликули-хана Шамлу, была воспитательницей Хамза-мирзы, к которой мирза был сильно привязан, возможно, сильнее, чем к родной матери, у которой вряд ли находилось много времени для общения с сыном. Визирем Хамза-мирзы был брат Ханихан-ханум Хусейн-бек Шамлу, кроме того, при мирзе находился сын правителя Кума Вели-халифе Шамлу Исмаилкули-бек, которому мирза, в знак своего расположения, пожаловал почетный титул «йолдашбаши»[126]. Ну а наиболее видными представителями устаджлу и шамлу при шахском дворе были Пире Мухаммед-хан Устаджлу и Хусейнкули-султан Шамлу. Оба они обвиняли в том, что происходило в Хорасане, Муртузакули-хан Туркмана и заверяли шаха в преданности своих племен. Обвинения в адрес родственника не нравились правителю Тебриза Амир-хану Туркману, которого поддерживал правитель Рея Мусеиб-хан Текели.