Сефира и другие предательства

Совсем рядом с ними проплыл один из шаров Данна. Коулман поднял руку, чтобы оттолкнуть его, но вновь помедлил в нерешительности: прежде чем пальцы успели коснуться бумажной поверхности, кожа на руках пошла мурашками. Вместо этого он поднялся со скамьи, с которой он и миссис Эрншоу любовались видом из сада Данна, и неторопливо зашагал по дорожке. Миссис Эрншоу поспешила за ним следом. Он упредил ее вопрос о его реакции на воздушный шар, заговорив:

– Вы правы. Я отвлекся, и причиной тому, в частности, слова нашего хозяина, а именно, его рассказ о сделке, которую он заключил на приобретение винтовок, изъятых у участников так называемой Парижской коммуны. Я находился в Париже во время событий Коммуны, прибыл со второй или третьей партией продовольствия, отправленной Великобританией после того, как пруссаки сняли осаду города. Я полагал, мне удастся написать серию статей об обстановке в столице, которая за время осады сделалась центром международного внимания и сочувствия. Моя кандидатура вполне подходила для такого рода задания: я не только свободно владел языком, но в молодости неоднократно бывал в Париже, к тому же поддерживал переписку с несколькими друзьями, которых обрел во время тех поездок. Один из этих друзей помог мне найти жилье в районе Вожирар, и я приступил к работе. Жил я на окраине, поэтому каждое утро отправлялся в город пешком. Поначалу я соблюдал осторожность, но вскоре сделался более уверенным в себе и увеличил радиус своих прогулок, начав бродить буквально повсюду. Некоторые районы города, как мне казалось, не пострадали совсем, другие же… Помню свое потрясение при виде здания Министерства финансов, которое прусские орудия почти сровняли с землей, – то, что от него осталось, напоминало античные руины. К концу дня я возвращался домой и записывал свои впечатления. Раз в неделю я делал короткое эссе с подробным описанием своих впечатлений и отправлял Руперту Куку в «Хоувелл». Материалами этими он оставался довольным, хотя и платил за них сущие гроши. Честно говоря, я не ожидал, что Кук продолжит покупать мои эссе в течение долгого времени, когда их новизна улетучится. Однако в тот момент я находился в Париже, собирая материал для своего следующего романа, который (как я надеялся) ждет больший успех, чем любая из моих предыдущих попыток. Относись я бережнее к своим ресурсам, смог бы, по моим расчетам, продлить свое пребывание там еще на год.

– После поражения французов город и страну охватили волнения. В этой связи новое правительство, опасаясь парижских толп, предпочло собраться в Версале. Одним из первых шагов президента Тьера стало принятие Закона о сроках погашения, очевидной целью которого было пополнение истощенной войной казны, а негласным намерением – привести к повиновению Париж, получавший непомерную долю доходов. Коммуна возникла как попытка жителей более справедливо управлять своими делами. В течение двух месяцев правления Коммуны обстановка в Париже оставалась не менее неспокойной, но ежедневный хаос был пронизан оптимизмом и радостным подъемом эмоций. В городе проживало значительное количество иностранцев, изгнанников, многие из которых являлись выходцами из более репрессивных государств, и, возможно, именно поэтому создавалось впечатление, будто происходящее имеет последствия, выходящие далеко за пределы города. Я закончил одну записную книжку и большую часть второй.

– Между силами, оборонявшими Париж, и силами, лояльными национальному правительству, имели место стычки, но ничего серьезного не произошло или же это я так заключил. Не прозвучат ли мои слова наивно, если скажу, что не верил в то, что спор между городом и страной будет разрешен силой оружия? Однако утром двадцать первого мая я проснулся от звуков марширующих по улицам города головных частей правительственных войск. По-видимому, я не оценил того недовольства, которое жители западных районов города испытывали по отношению к Коммуне. В их число входил один из моих старейших корреспондентов, бывший профессор античной литературы, который, как я узнал позже, передавал информацию агентам президента. Он был одним из тех, кто предложил маршрут безопасного прохода французской армии в город и заверил, что солдатам по прибытии окажут теплый прием.

Так и вышло: проспект за моим окном был запружен мужчинами, женщинами и детьми, которые приветствовали версальские войска как освободителей. Я смотрел на ряды солдат в синих камзолах, красных рейтузах и кепи, с винтовками за плечами, и мне казалось, будто я стал свидетелем некоего нового вида театрального представления под открытым небом. Мне никак не удавалось принять реальность происходящего и думалось: «Нет, этого не может быть».