Сефира и другие предательства

Нил удлинил шаг, поднимаясь по тропке в гору. Джим приотстал. Лучше держаться чуть поодаль и надеяться, что к тому времени, когда догонит, гроза эмоций Нила минует, хотя он не вполне сознавал, как сам оценивает шансы на это. Прошли годы, почти целое десятилетие с тех пор, как он и Роуз виделись, – случайная встреча в «Барнс энд Ноубл» на Юнион-сквер, которая не привела ни к чему иному, как к редким письмам по электронной почте. Если он и не рассказывал Нилу о встрече или переписке, то потому, что спустя много времени то самое, как это ни назови, с ней потеряло значение, почти стерлось в его памяти, но в сознании Нила горело пламенем, лишь недавно, но не до конца погашенным, в тлеющие угольки которого еще можно вдохнуть жизнь. Наверное, он придал слишком много значения электронным письмам, в которых Джим поведал Роуз о своем визите на съемочную площадку фильма о Ренфру, а Роуз ему рассказала о своей недавней поездке в Париж со своей девяностодвухлетней матерью, – одним словом, сделал из мухи слона: напридумывал себе их тайный продолжающийся роман. На фоне своего заболевания Нил полагал, что он стал писать Роуз чаще, на самом же деле интенсивность переписки Джима с друзьями и семьей увеличивалась по мере того, как общение с Нилом становилось все более непредсказуемым.

Вот уже почти вершина тропы – он забрался выше, чем предполагал; справа позади открылся вид на лишенную крыши башню Ренфру. К своему облегчению, он увидел Нила, поджидавшего его.

– Вот и ты, – сказал, совсем задыхаясь, Джим.

– Вот и я, – откликнулся Нил. Выражение лица было почти доброжелательным. – Передохнешь минутку?

– Полминутки, – ответил Джим, наклонившись вперед. – Нил…

У ног Нила тропа образовывала острый угол с другой, уходящей вниз и вправо. Нил шагнул на нее, но Джим окликнул его:

– Эй!

– Вижу место, откуда мы начали подъем, – сказал Нил, показывая рукой.

Джим сощурился. Это там белая статуя волшебника? Спускаться отсюда все равно как-то надо, и новая тропинка, перерезанная корнями деревьев, образовывавших своеобразную неровную лестницу, скорее всего, лучший вариант, на который можно рассчитывать. Он шагнул вниз, и будто ухнул в колодец. Было ощущение, словно он летит отвесно вниз, а все вокруг взмывает вверх, и уши закладывает от ревущего воздуха. Ледяной ужас охватил его грудь, голову, одновременно сделав их тошнотворно легкими. Он беспомощно замахал руками. Под ногами была пустота. Он падал.

Что-то врезалась в него спереди. Он услышал «Уф!» и почувствовал, что направление падения изменилось. Теперь он двигался вперед, его руки и ноги сцепились с руками и ногами кого-то другого, переплелись с ними, ударялись и царапались о камни и землю. Он катился кубарем, оказываясь то на своем спутнике, то под ним, и в конце концов тяжело приземлился на спину, пребольно ударившись правой почкой о камень. Над ним распахнулось небо – голубая чаша, которую кто-то заставил вращаться. Джим закрыл глаза, а когда открыл их – увидел склонившегося над ним Нила: на его лбу алел свежий порез, струйка крови сбегала на бровь, но, если не считать этой царапины и грязи, лицо оставалось тем же, что и в начале этой странной прогулки, – человека тридцати девяти лет, не более того.

– Ну ты и тюлень, – сказал он. – Мастер карате, блин.

Джим обхватил его рукой и вздрогнул, когда боль пронзила спину.

– Извини, – проговорил он в плечо Нила. – Ты в порядке?

– В смысле, не считая открытой раны на лбу? Да, я в полнейшем порядке.

Джим отпустил его.

– Извини, пожалуйста, – повторил он, с трудом поднимаясь на ноги. – Я просто… поскользнулся.

– А не судьба была пролететь мимо меня?

– Не хотел, чтобы ты чувствовал себя брошенным.

Нил через силу ухмыльнулся:

– Ну ты и засранец.

– Зато друг хороший.

– В любом случае, дерьма из тебя вылетает достаточно.

– Уверен, пара глотков односолодового виски все исправит.

– Твои первые разумные слова за весь день.

Они пролетели почти половину спуска по тропке: неудивительно, если учесть, сколько чувствовал Джим синяков, созревающих под рубашкой, джинсами, и царапин, видимых на руках и шее Нила. Он полагал, что должен быть благодарен тому, что ни один из них не сломал конечностей и не получил сотрясения мозга. Нил, по меньшей мере, оказался прав насчет того, что эта тропинка приведет их к входу в заповедник: за деревьями тусклым белесым маяком виднелась статуя волшебника. Пока Нил перешагивал с корня на корень, Джим взвешенно рассказывал ему о своих… как бы он их назвал? Галлюцинациях? Видениях? Снах наяву? Или, быть может, лучшим словом было бы «переживания»? Как ни назови, его так и подмывало сказать, что он заново пережил их жизнь – когда они только познакомились, а затем увидел их обоих в разные мгновения еще лет через двадцать или сорок в будущем. «Когда я стану автором серии успешных детских книг, а он будет находиться на умеренной стадии болезни Альцгеймера: да, это будет великолепно».