Сегодня ты особенно прекрасна

Агент Фостер и его коллеги внезапно почувствовали, что пишущая братия одержала верх.

– Сегодня получил нагоняй от самого Гувера, – мрачно поделился Ли, когда на четвертый вечер после бесследного исчезновения Вудза они со Стеллой сидели в ресторане. – Босс позвонил из Вашингтона рано утром и прорычал, что собирается заменить меня главным репортером «Нью-Йорк Таймс». О, господи!

Быстро выяснилось, что отец Вудза бросил жену, когда та ждала их первого и единственного ребенка. Как и сын тридцать лет спустя, Вудз-старший бесследно пропал. В последний раз он дал о себе знать, когда работал на картонной фабрике в пограничном мексиканском городке Тихуана. Случилось это пятнадцать лет назад, а сейчас ходили слухи, что он обитает где-то в Венесуэле. Или в Боливии.

Мать Вудза умерла от рака желудка, когда сыну было двадцать лет. Всю жизнь она проработала горничной в отеле. Однако, что удивительно, сумела накопить на банковском счете солидную сумму. Все свои сбережения завещала сыну. Вступив в наследство, тот первым делом съехал с арендованной квартиры и потратил депозит на дом, в котором с тех пор постоянно жил.

Сводки военного ведомства сообщили, что во время смерти матери Вудз служил в американской армии, причем в Корее.

Именно там история совершила первый зловещий виток.

Журналисты разыскали некоторых сослуживцев Вудза. Стараясь ни в малейшей степени не запятнать себя, ветераны осторожно упоминали, что ходили слухи о жестоком обращении с гражданским населением. Было это весной 1951 года, когда двадцатиоднолетний солдат Джон Генри Вудз в составе специальных сил служил на Азиатском полуострове.

Долгие годы распространялась молва о зверствах в отношении мирных граждан, совершенных обеими воюющими сторонами, но официальных признаний так и не последовало. И все-таки под нажимом вездесущих репортеров и с помощью конвертов, набитых банкнотами в двадцать долларов и незаметно скользивших из ладони в ладонь, некоторые из бывших однополчан Вудза слегка раскрыли рты.

– Не могу утверждать наверняка, – заявил съемочной группе вечерних новостей канала «NBC» один из товарищей Вудза по взводу, – потому что в тот вечер получил увольнительную и уехал в Сеул. Но слышал, что наши самолеты расстреляли беженцев в деревне под названием Но Ган Ри[3]. Конечно, всего лишь глупое совпадение. Вудз входил в состав отряда, посланного на место бойни, чтобы определить, насколько все плохо. Поговаривали, что некоторые из корейцев были еще живы, но умирали медленной мучительной смертью. Медицинского снаряжения отряд не получил, поэтому бойцы совершали акт милосердия и добивали несчастных выстрелом в голову.

Журналист за кадром спросил:

– Джон Вудз участвовал в этой операции?

Ветеран попытался уйти от прямого ответа.

– Не утверждаю, что участвовал, но и не утверждаю, что не участвовал. Если честно, кто-то говорил мне, что именно он предложил убивать страдальцев, причем сразу, как только наши люди вошли в деревню. – Ветеран посмотрел на свои руки и добавил так тихо, что звукооператору пришлось срочно повысить уровень громкости:

– Слышал, что он получал удовольствие. Огромное удовольствие. А ведь некоторые из тех, кого он прикончил, смогли бы выжить. Понимаете?

Осенью того же года Вудз был ранен в плечо снайперской пулей и вернулся в Соединенные штаты, получив медаль «Пурпурное сердце» и пенсию. Шесть или семь лет трудился в Ки-Ларго автомехаником, а в 1958 году устроился водителем в такси «Пеликан» и с тех пор там работал. Фирма отозвалась о нем как об образцовом служащем с безупречной репутацией. Вудз не получил ни единого нарекания от полиции; даже штрафа за превышение скорости.

Обыск в доме не выявил практически ничего, если не считать фотоаппарата «Полароид» – по мнению полиции, того самого, которым преступник делал снимки, переданные затем в редакцию «Кис Курьера». Но ни фотографий, ни ножей так и не нашли. Скорее всего, эти и другие убедительные вещественные доказательства или были уничтожены, или остались в багажнике «Доджа», до сих пор не обнаруженного.

Никого не удивило, что снятые в доме отпечатки пальцев полностью соответствовали отпечаткам, оставленным на месте преступления – в частности, на ножах. Таким образом, статус Джона Генри Вудза изменился с «главного подозреваемого» на «срочно разыскивается».

С каждым днем Стелла все острее ощущала собственную бесполезность. Помочь следствию она больше ничем не могла, а Ли почти все время проводил в штаб-квартире, руководя охотой на Вудза. В отель «Ларго-Лодж» возвращался очень поздно, изможденным и погруженным в собственные мысли. Они провели вместе еще одну ночь, однако она прошла без пыла и романтизма первой встречи. Потом Ли извинился:

– Прости, я доставил тебе мало радости… слишком устал, милая. И не могу ни на миг отключиться от мыслей о подонке. Куда, черт подери, он подевался?

Стелла, конечно, все поняла, однако спустя неделю после исчезновения Вудза, после ланча в одиночестве – если не считать полицейского офицера, целый день не отходившего от нее ни на шаг, – приняла окончательное решение.