Секретарь

— Затем, — сказал он, — мы будем готовиться к экспедиции в Замок-на-Краю. Это единственная возможность разом обрести победу — дойти до Замка и убить Шикуака. На всё остальное нам просто не хватит времени. Я, конечно, не смогу послать даже небольшой отряд в сам Замок, но открыть проход за Скрепы силы у меня хватит. И здесь, Алексей, пункт два — твоя карта. Я дам тебе старый свиток. Ты должен будешь найти по нему безопасный маршрут. Тот, по которому смогут пройти те, кого ты вызовешь. Собственно… Наверное, пока всё. Или даже совсем всё. Иахим займётся твоей дальнейшей учёбой, а я на всякий случай определюсь с ловушками и защитой дома.

— А полы? — спросил Лёшка, вертя пойманную монету в пальцах.

Мёленбек моргнул.

— Какие полы?

— Ну, полы я всё ещё мою или как?

Штессан захохотал.

— Он всё помнит, Солье!

— Помнит он, — проворчал Мёленбек, но как-то добродушно. Затем вдруг улыбнулся. — Увы, Алексей, полы тоже на тебе.

— Сейчас? — вздохнул Лёшка.

— Завтра, — сказал Мёленбек. — Свою кровь я замою сам.

— А…

— Поздно уже, Алексей. Иди спать.

— Всего один вопрос, — сказал Лёшка.

— Хорошо, — кивнул Мёленбек.

— А вот Гейне-Александра, почему её зовут то принцессой, то королевой?

— Потому что после смерти отца она так и не успела пройти коронацию. Сначала был траур, затем… затем стало не до коронации. Для многих она так и осталась девчонкой…

Мёленбек грустно улыбнулся.

— Ясно, — сказал Лёшка и подбросил вверх монету. — А где появится человек, если я его увижу и вызову?

— В зале на втором этаже. Только не думай, что в этот раз будет легче.

— А вдруг?

В свою комнатку Лёшка прошёл через обеденный зал, прихватив с блюда кусок мяса и недопитый пакет сока. Честно, Штессан обделил его за ужином, так что он немного компенсирует. Ночь, тем более, длинная.

С мясом в зубах Лёшка рухнул на кровать. Пружинная какофония несколько секунд терзала уши заунывным «виу-виу».

Ладно. Покусывая мясо, он стиснул в другой руке монету.

Странная вещь. Стоило решить, что ты идешь до конца, и страх перестал крутить живот. Он не исчез, нет, но уполз глубоко внутрь Лёшки. Как змей в логово. Было, конечно, неуютно от мысли, что можно, как господин Мёленбек, в один момент взять и — брызнуть кровью на всю комнату. Или и того хуже. А с другой стороны — Гейне-Александра. Уж ей-то пришлось совсем хреново. Враги у ворот, шёпот за спиной, никого, никого, блин, простите, рядом!

Лёшка тоскливо вздохнул.

— Ты не можешь сбежать от людей, которые тебе верят, — прошептал он. — И я не могу.

Какое-то время он покачивался, рассматривая трещинки на потолке в световом пятне электрической лампочки.

Ке-Омм.

Жижа, наверное, полжизни отдал бы, чтоб в этом мире побывать. Жижа верил и в параллельные миры, и в посмертное существование, в духов, призраков, неупокоенных мертвецов. А Тёмка уж точно попросился бы в какой-нибудь кнафур — монстров крошить.

Лёшка вздрогнул от телефонного звонка. Самба, блин. Ди-Жанейро. Он кое-как выковырял трубку из заднего кармана джинсов и приложил к уху.

— Алло. Мам?

— Лёш, у тебя всё хорошо? — спросила мать напряжённым голосом.

— Ну, да.

Лёшка повернулся, и кровать под ним взвизгнула проржавевшим железом.

— Что это? — сразу насторожилась родительница.

— Койка скрипучая.

— То есть, ты и спишь там?

— Мам, всё нормально, — сказал Лёшка как можно убедительнее. — Здесь просто работы много. Потому и ночую здесь. Жалко, что только на три недели.

— Всего на три?

— Ага, но по воскресеньям я буду дома.

— Может, тебе тогда побольше заплатят?

— Не знаю, мам.

— Ладно, — голос матери смягчился. — Перчатки ты отвёз тёте Вере?

— Взял, но не отвёз. Пока некогда. Столько документов…

— Что ты с ними делаешь?

— Сортирую, копирую, готовлю справки на людей. В общем, куча работы. Ещё карты вот… Ты не думай, я стараюсь.

Мама вдруг рассмеялась.

— Я и не думаю. Ты молодец, Лёш.

Лёшка смутился.

— Ну, ладно, пока. Две тысячи нашла?

— Да, спасибо.

Телефон пиликнул отбоем.

Лёшка шмыгнул носом. Маманя нормальная, когда не командует. Беспокоится только зачем-то сверх меры. Будто он сам не видит, как и что! Хотя она, может быть, как раз чувствует, что не всё так просто? Это он — как Штирлиц. Отто фон. Справки готовит…

Неловко будет, если его убьют.

Лёшка лег на спину. Сетка провисла под телом. Никуда не годная кровать. И «блин» не скажешь! Он поднёс монету, кинутую Мёленбеком, к глазам. Монета была медная, вытертая, с едва видимым профилем на аверсе, наверное, отцом Гейне-Александры. Где-то на четверть металл уже позеленел. Может, долго лежала в воде? На реверсе непонятные, выпуклые значки шли по окружности. Хельманне, да?

Лёшка подержал монету в кулаке.

За дверью кто-то прошёл к лестнице, коротко скрипнула ступенька. Штессан? Лёшка прислушался, но наверху было тихо.

Он вздрогнул.

Где-то там цоги с кристаллами… Раздёргивают слой. И как-то ближе, понятнее стали военные фильмы. «Батальоны просят огня», «Семнадцать мгновений весны», «На войне как на войне». Все те люди, показанные в них, они ведь тоже однажды всё решили для себя. Воевать, бить врага, умереть, зубами, на жилах, до последней капли крови…

Хорошо бы и самому так смочь.